Русские богатыри - стр. 9
Обида и горечь, горечь одиночества захлестнули его, словно волной.
– Подвели итоги, свели дебет с кредитом, подписали бумаги, и всё. Сплошная бездушная бюрократия и ни какой душевной благодарности за подвиги. И это после того, как он… беззаветно проливал свою кровь… не щадя сил…
Примерно такие мысли бродили в голове богатыря во время душевной смуты.
Если обстоятельства вяжут по рукам и ногам, человек часто звереет, богатырь практически всегда. И размеры несправедливо причинённой ему обиды росли по мере того, как он замыкался в себе… «Знать, по судьбе моей бороной прошли», – невесело подумал он.
Только время залечит любую, самую тяжкую рану. Да и залечит ли? Кто знает. Но на одно время полагаться нельзя, нужны и другие лекарства. И у Поповича такое лекарство было припасено в изрядном количестве… С горя он начал выпивать, потому как всякому доподлинно известно, что именно эта процедура очень способствует укреплению нервов и заживлению душевных ран. А чем ещё душу вылечить? Да и сердца боль сама не проходит никак. Теперь оказавшись в добровольном затворничестве, недавний ратоборец от нечего делать целыми днями валялся на лавке: спал или сидел в длинной, до колен, белой рубахе, свесив босые ноги на пол. А выпив меду, орал во всё горло песни, разнообразя тем самым формы безделья, и снова пил мед.
Вот близится вечер. В родовом тереме разомлевший Попович медведем сидит за столом один, в исподнем, тяжело опустив плечи. Пахнет овчинами. Стрекочет по-домашнему сверчок под половицей. В пузатой бочке у печи доходит брага. На столе чеканный кувшин с хмельным мёдом. Приподняв узорную крышку, Попович плеснул в чару. Молча выпил чару до дна, закусил огурчиком. Рукавом отёр рот. Посидел, подумал и налил ещё для придачи себе оптимистического взгляда на жизнь. Теперь пил уже не торопясь, большими глотками, и после каждого прижмуривался от удовольствия, как человек, понимающий толк.
– Медок-то, он от любой хворости помогает… – сказал про себя. Хмель бродил в могучем теле и успокаивал. Чтобы закрепить эту мысль, пришлось добавить ещё.
Испив очередную чару меду, богатырь совсем обмяк.
Вот и забылись вчерашние заботы. К этому времени кувшин сильно опустел, а свечи сильно оплыли. Дрема накатила, охватила и победила. Сами собой смеживались ресницы.
В этот-то миг раздался бешеный стук в ворота, поднявший на ноги полусонных собак.
– Тута соснешь! – без особой злости ругнулся богатырь. Попович встряхнул головой, отгоняя дрёму. – Кого ещё несет в эту пору? Верно, гонец?
Хлопнула дверь. Вбежал слуга, чумной со сна, но готовый к службе и стремительный. Подтвердил догадку.