Русская земля. Между язычеством и христианством. От князя Игоря до сына его Святослава - стр. 19

Игорь родился, как было сказано, вскоре после 920 г., всего вероятнее, где-то между 922 и 924 гг. Начало его самостоятельной деятельности, таким образом, следует отнести к рубежу 30–40-х гг. X в., что подтверждается и сведениями летописи.

Само собой разумеется, что юный князь долгое время, вплоть до своего совершеннолетия, был лишь номинальным носителем власти. Правил за него кто-то другой. Поиск этого другого тотчас же выводит нас на фигуру воеводы Свенгельда[57]. Иных претендентов в источниках просто нет. Игорева отца следует исключить, поскольку предание помнит малолетнего Игоря уже сиротой. В то же время Свенгельд, при всей отрывочности летописных сведений о нем, сразу предстает перед нами весьма значительным лицом. Он «примучивает» окрестные племена, ему предоставляется исключительное право сбора дани в некоторых землях, дружина его «изоделась оружием и порты», что вызывает черную зависть у дружинников Игоря. В конце 930-х гг. его высокое положение обнаруживается уже реально существующим и сохраняется незыблемым до самой смерти Игоря, несмотря на симптомы недовольства со стороны молодого князя, выразившиеся в попытке поживиться на той же ниве, которую уже несколько лет единолично возделывал Свенгельд, – на сборе «древлянской» дани. Логично думать, что могущество Свенгельда не возникло вдруг вместе с обретением Игорем дееспособности, а, напротив, уходило корнями в предыдущий период, когда воевода был всесильным регентом при малолетнем князе. В конце концов Свенгельд оказался тем ненавидимым при княжеском дворе человеком, который исподволь и, возможно, не желая того подготовил будущий блестящий взлет киевской династии.

В 930-х гг. Киев предпринял ряд внешнеполитических шагов, свидетельствующих о его возросшей самостоятельности внутри державы «светлых князей».

Первой заботой княжеского рода Русской земли было установление (или, может быть, восстановление) контроля над нижним течением Днепра – ключевым участком этой водной артерии, обеспечивавшим жизненно важные связи Русской земли с миром дунайской торговли и византийской цивилизации. Неизбежным следствием этого стремления стало столкновение киевских русов с угличами.

Название этого славянского племени происходит от слова угол. Этноним «угличи/уличи/улучи»[58] чаще всего выводили от северочерноморского «Угла» или от находящегося поблизости «Улучья», в связи с чем историки обыкновенно помещали угличей в степную зону днестровского левобережья, где их и можно увидеть на большинстве исторических карт расселения восточнославянских племен. По это не совсем верно. В IX–X вв. местом обитания угличей был Нижний Днепр, где имелся свой «Угол». В сообщении Ипатьевской летописи под 1183 г., в частности, говорится: «…и стояша на месте нарицаемом Ерель, его же Русь зовет Угол». Чем бы ни считать летописную Ерель/Угол – рекой Орелью, левым притоком Днепра, как это делал В. Н. Татищев