Русская сила графа Соколова - стр. 20
Соколов сказал:
– Степан Степанович, четвертого мая был отправлен этапом в Орел ссыльнокаторжный Леонид Кораблев. Скажи, где он сейчас находится? В Орле?
Хрулева прямо-таки передернуло от этого обращения на «ты». Он вздернул острый подбородок.
– Позвольте полюбопытствовать, граф, на каком основании я должен отвечать на ваш вопрос? Если он требуется вам по служебным обстоятельствам, попрошу сделать официальный запрос, и моя канцелярия ответит вам письмом. Если этот вопрос, так сказать, частный, то я хочу ваших объяснений: почему этот арестант вас интересует? – Тонкие губы растянулись в ехидной улыбке. – Может, граф, он ваш родственник?
Соколов перегнулся вдруг через стол, ухватил ручищей чиновника за грудь, оторвал от стула. На пол посыпались желтые металлические пуговицы. Гений сыска уперся жестким взглядом в лицо чиновника и сквозь зубы сказал:
– Ты почему дерзишь? Я тебя, чиновничья шмакодявка, сейчас в окно вышвырну.
Хрулев смертельно побледнел, разинул рот, полный фарфоровых зубов, хотел позвать на помощь, но страх перехватил голос, и вышло лишь жалобное шипение:
– Отпуш-штите…
Соколов продолжал его удерживать, буравя стальным взглядом.
– Последний раз спрашиваю: где Леонид Кораблев?
Начальник тюремного ведомства согласно замотал головой:
– Да, да, все устроим…
Соколов разжал ручищу. Грозно переспросил:
– Ну, где?
Хрулев взял со стола бронзовый колокольчик, погремел им. В кабинет тут же заскочил какой-то угодливо согбенный чиновничий крючок:
– Слушаю, ваше превосходительство-с!
Слабым голосом Хрулев проговорил:
– Отыщи, братец, в картотеке ссыльнокаторжного Кораблева Леонида.
– Единый миг-с, ваше превосходительство.
Соколов молча подошел к высокому узкому окну. Моросил мелкий дождь. Намокшая булыжная мостовая блестела, словно антрацит. По ней перла людская толпа. Возле Иверских ворот стояли нищие и богомольцы. Торговцы с лотками шныряли в толпе.
Вошел чиновник с тощей папкой в руках. Согнулся пополам:
– Вот, тут и последнее секретное предписание-с…
Хрулев протянул Соколову лист бумаги.
На бумаге стоял гриф: «Главное тюремное управление». Соколов стал читать и изумляться: «Совершенно секретно. Спешно. Московскому губернатору. Вследствие личных объяснений с Вашим превосходительством по поводу ссыльнокаторжного арестанта Леонида Кораблева, дальнейшее пребывание которого в Московской центральной пересыльной тюрьме Вы, со своей стороны, также признавали бы вредным, имею честь уведомить Вас, что господин министр юстиции признал соответственным перевести названного арестанта в другое место заключения». Соколов покачал головой: