Русская сага - стр. 45
Некоторое время юнкер стоял неподвижно, устремив взгляд на моряка. Заметив такое внимание со стороны этого долговязого мальчишки, тот поднял голову:
– Эй, паренек, закурить не найдется?
Юнкер отрицательно мотнул головой и отвернулся.
– Ну, что ж, нет, так нет…
Захар огляделся вокруг и с усмешкой сказал сидевшим вокруг товарищам.
– Мальцам еще не положено баловаться. Слушай, парень, может, у кого из мужиков спросишь? Ты, я вижу, малый добрый, подсоби в беде! Тяжко без курева.
Юнкер не мог понять, почему он, неожиданно для себя, подошел к стоящему поодаль казаку и попросил того скрутить самокрутку. Тот, не задавая лишних вопросов, полез в кисет. Протянув юнкеру добротную, толщиной с палец, самокрутку, усмехнулся: «Присмолить?». Юнкер утвердительно кивнул. Взяв прикуренную самокрутку, направился назад. Около своего знакомца юнкер в нерешительности остановился.
– Ну что ж ты! Суй в рот! – улыбнулся тот. – Видишь, клешни у нас застопорены! Спасибо, что уважил! Доброе дело – оно когда-нибудь тебе зачтется…
Захар, приладив поудобнее самокрутку, глубоко и с наслаждением затянулся. Юнкер по-прежнему стоял рядом и неотрывно смотрел на Захара. Тот почувствовал на себе прожигающий взгляд мальчишки. Глянув юнкеру в глаза, с иронией спросил:
– А что, парень, высмотрел что на мне?
Юнкер медленно отвел взгляд. Опустив голову, он, ни слова не говоря, двинулся в голову колонны. Прищурившись, Захар смотрел вслед удаляющемуся юнкеру. Его заинтересовала причина такого интереса к нему со стороны этого мальчишки. Что его до сегодняшнего дня никогда этого юнкера он не видел, Захар не сомневался ни минуты. Может, этот парнишка был тем самым, у кого он намедни вечером подбил камнем ствол карабина? Так вокруг него было слишком много моряков, чтобы парень смог его различить среди плотно стоящей братвы!..
Захара толкнули в бок. Перехватив губами остаток самокрутки, уже на бегу, он обмозговывал этот непонятный случай. Не может быть, чтобы парень вот так ни с того ни с сего стал пялиться на него. Но скоро, навалившаяся горячим свинцом усталость, выветрила из головы все посторонние мысли, кроме одной: «Продержаться, держаться…». Захар еще раньше постиг простую, но такую нужную в его положении мысль: «Раз судьба вытащила его из той ямы, где остались друзья и товарищи, значит, есть и в его жизни фарт. И, значит, сейчас надо только продержаться. А там посмотрим…».
Потом исчезла и эта мысль. По истечении полутора часов матросы стали валиться на ходу, как подстреленные. Не помогали ни нагайки, ни пятиминутные остановки на водопой, ни вынужденная помощь спешившихся казаков, подталкивающих сзади телеги на особо глубоких ямах и балках. Но Захар упрямо держался. Ощущая где-то внутри себя особый живой импульс, он понял его, как фарт благосклонной к нему судьбе…