Русская революция. Ленин и Людендорф (1905–1917) - стр. 40

Одно из преимуществ сыскных органов состояло в наводнении революционных партий и боевых групп агентами из их же собственных рядов. Метод вербовки агентов из членов антиправительственных партий был в 1880-е гг. разработан В. К. Плеве, в бытность его директором Департамента полиции, для борьбы с народовольческим террором и применялся накануне революционных волнений в 1904 г. под его руководством в качестве министра внутренних дел, пока он сам не поплатился за это жизнью, пав одной из первых жертв финансируемого японцами террора (28 июля 1904 г.). Во времена Плеве мишенью служили преимущественно эсеровские террористы, в том числе руководитель Боевой организации эсеров[167] Е. Ф. Азеф, но при преемнике Плеве на посту директора Департамента полиции А. А. Лопухине, по мере того как волнения ширились и к террору все чаще прибегали другие боевые группы, этот метод периодически начали использовать и против социал-демократических боевиков. В 1905–1906 гг. внедрение в революционное движение завербованных партийных активистов, предававших собственные организации силам правопорядка, стало действенным и грозным орудием массовой ликвидации движения[168]. Самый сенсационный случай такого рода Ленину пришлось пережить весной 1907 г., когда его товарищ Е. Н. Шорникова (партийная кличка Ирина), секретная сотрудница Петербургского охранного отделения (под кличкой Казанская), выдала столичную военную организацию РСДРП тайной полиции, предоставив в распоряжение полицейских подготовленный ею документ якобы с призывом к мятежу в войсках (5 мая 1907 г.).

Противоправная практика Министерства внутренних дел так хорошо зарекомендовала себя во время революционных беспорядков, что премьер-министр П. А. Столыпин пожелал ее легализовать[169]. Под руководством министерства весь 1906 г. на основе полицейского опыта предыдущих лет разрабатывалась секретная «Инструкция по организации и ведению внутреннего (агентурного) наблюдения», вступившая в силу в 1907 г.[170] Инструкция узаконивала «приобретение и сбережение внутренней секретной агентуры – единственного вполне надежного средства, обеспечивающего осведомленность». Указывалось, что лица, принадлежащие к этой «внутренней агентуре», «должны состоять членами одной из революционных организаций… или, по крайней мере, тесно соприкасаться с серьезными деятелями таковых». Преимущество при вербовке следовало отдавать «слабохарактерным, недостаточно убежденным революционерам, считающим себя обиженными в организации, склонным к легкой наживе и т. п.». Расхождение с общей полицейской сыскной практикой заключалось в том, что инструкция требовала не карать отдельные проступки, а стремиться к разоблачению и уличению всей организации, когда она полностью раскроет свою преступную сущность. Главное предписание гласило: «…все стремления политического розыска должны быть направлены к выяснению центров революционных организаций и к уничтожению их в момент проявления ими наиболее интенсивной деятельности…» Таким образом, целью розыска объявлялись не отдельные деятели, нелегальные типографии, «мертво лежащее на сохранении склада оружие», а организации в целом в состоянии совершения несомненно преступных деяний.