Русская поэзия XVIII века - стр. 8
Одновременно выявились и слабости сентиментализма: подчеркнутая чувствительность видится им едва ли не единственным средством исправления социальных противоречий, а сочувствие перерастает в прекраснодушное мечтательство, в созерцательную меланхолию, сопровождаемую вздохами и слезами. Это неизбежно приводит к тому, что «большой мир» вытесняется из «малого мира», и желаемое единство между личностью и обществом оказывается нереализованным.
Действительность же настоятельно напоминала, что полнота внутренней жизни невозможна без участия отдельного человека в исторических судьбах страны. Перед просвещенным русским дворянином – современником Суворова, помнившим Петра I и его соратников, Ломоносова, – неизбежно вставал вопрос, обращенный Д. Фонвизиным (Собеседник любителей русского слова. 1783) к Екатерине II: «В чем состоит наш национальный характер?» Фонвизин пристрастно вопрошал императрицу о том, почему падают нравы, почему глупцы и льстецы приближены к трону и допущены к управлению государством, почему процветают взятки в присутственных местах, почему, наконец, в судах торжествует явная несправедливость и незнатные и бедные люди нигде не могут найти защиты. Жар общественных и гражданских страстей не остывал в душах поборников славы отечества. Только теперь за высшие интересы государства и нации вступался не абсолютизм. Равнодушию вельмож и сановников к реальным нуждам российского населения в русской поэзии были противопоставлены просвещенный разум и благородные порывы частного человека. «Большой» и «малый» миры вступили в живое и плодотворное для исторических судеб России и для поэзии соприкосновение. Жизнь сердца, оказалось, могла быть богатой, насыщенной острыми и драматическими переживаниями.
Этот переворот в поэзии XVIII века открылся лирикой Г. Державина.
Поэт слил воедино волновавшие его «общие» чувства с чувствами обыкновенного, «домашнего» человека. В лирику Державина вошла его собственная жизнь, образ поэта создавался не как отрешенный от всякой обыденности и житейской прозы, но в единстве с ними и через них. Именно биографическое начало сообщило высоким идеям и просвещенным стремлениям душевную откровенность и неподражаемую искренность. Должностной оде крикливых казенных одописцев Державин нанес сильнейший удар.
В знаменитой оде «Фелица» «полезные дни», которые «богоподобная царевна» посвящает благу отечества, неотрывны от ее человеческих добродетелей и выступают как бы прямым их следствием. Между тем поэт (а на него «весь свет похож») удручен внутренним раздором, он не в силах «укрощать страстей волненье» и «пышно и правдиво жить»: