Русская мода. Фейк! Фейк! Фейк! - стр. 34
Полине несказанно везет. Ей удается дойти до стойки ресепшн «Актуэля», а ее не замечает ни одна живая душа на этаже. Все погружены в свои дела, так глубоко, что, кажется, вокруг Полины образовался магический кокон, и она стала невидима для остальных.
Эту фантазию развенчивает Наташа, девушка-ресепшионист. При виде своего бывшего начальника ее глаза расширяются от удивления, а губы трогает неуверенная смущенная улыбка:
– Полина Марковна… Какая неожиданность… То есть, я хотела сказать, добрый день.
– Добрый день, Наташа, – кивает ей Полина. – Мой офис еще не начали обустраивать под нового редактора?
– Что вы, – Наташа отрицательно мотает головой. – Как можно…
– То есть, вход для меня пока открыт?
– Пока этот кабинет еще официально ваш.
Полина двигается дальше, сотрудники журнала замечают ее, оглядываются, шепчутся, она, как ни в чем не бывало, кивает им в знак приветствия. Вот и ее кабинет. Полина проходит туда, напоследок одаривает всех лицемерной улыбкой и захлопывает за собой дверь. Через секунду становится слышно как редакция за дверью закипает: сотрудники полушепотом – а у кого-то хватает наглости и на полный голос – обсуждают ее появление. Полина не обращает на это внимания. Она бросает сумочку в кресло, туда же летит ее легкое пальто, которое до этого она держала в руках, и идет прямиком к сейфу. Ключи входят в хорошо смазанный замок как в масло. Сейф издает тихий звон, означающий, что блокировка снята. Полина тянет за ручку двери, и, когда та поддается, извлекает из недр сейфа бутылку и рюмку.
– За неудавшуюся карьеру! – она щедро наливает себе и чокается со стеклом, из-за которого на нее смотрит Москва – уже осенняя, но еще солнечная и радостная. Полина выпивает все залпом, с непривычки закашливается от разлившегося внутри жара и, облокотившись о край сейфа, чтобы не упасть, переводит дыхание.
Вторая рюмка идет лучше – после нее город в окне становится будто бы еще светлее, а после третьей рюмки Полина замечает, что на столе, в самом его центре, лежит белый с французскими вензелями конверт.
Она какое-то время ходит вокруг него, приглядывается, думает и курит сигарету. Наконец решается – тушит окурок, широким движением рвет край конверта, вытряхивает его. На стол падают два листка. Один – с печатью, это стандартное уведомление об увольнении, дубликат того, которое Полина уже получила в парижском офисе издательского дома. Она рукой отстраняет его в сторону. Второй листок – это прощальный поцелуй от господина Дюпре: письмо с вклеенной фотографией из французской газеты. На фотографии крупным планом – руки Полины, нервно сжимающие злополучный клатч. Кружком обведены и увеличены фирменные буквы «Луи Вьюиттон» – «L» и «V». Только вместо них на клатче Полины красуются «L» и «W» – очевиднейшая, бросающаяся в глаза подделка, худшая из всех, раз изготовители даже не смогли правильно написать логотип. «И вы имеете наглость утверждать, что купили ЭТО не в переходе?, – гласит ехидная приписка господина Дюпре. – Интересно, где же тогда?».