Русская мода. Фейк! Фейк! Фейк! - стр. 31
Несмотря на кажущееся дружелюбие, Дюпре всегда был вне зоны досягаемости для редакторов. Его распоряжения спускались вниз через многочисленных заместителей – их, кажется, были у него десятки, и даже после двух месяцев работы Полина не смогла запомнить всех поименно. Дюпре обращался к руководителям редакций лично только в исключительных случаях, и, что ж – вчерашнее происшествие в саду Тьюильри было как раз из таких.
– Господин Дюпре? – на всякий случай осведомилась Полина (в ответ трубка коротко хмыкнула). – Какая неожиданность. Нет, я не сплю, но все же приятно, что вы побеспокоились. Я только что сделала свою йогу.
– Прекрасно! – подхватила трубка. – Ни при каких обстоятельствах не позволять себе сбиваться с режима? Очень уважаю такой подход! А теперь, Полина, вы не считаете, что нам есть, что обсудить?
Через сорок пять минут Полина уже сидела в его офисе. Господин Дюпре встретил ее каннским загаром, идеально сидевшим черным костюмом и испепеляющим взглядом небесно-голубых глаз.
– Вы отдаете себе отчет в том, что вчера произошло? – он пошел в атаку без предисловия. – Сотни людей десятилетиями создавали репутацию нашему издательскому дому, и вчера – вчера вы разрушили всю эту стройную конструкцию до основания. Вы оставили от нас пепел, Полина. Пепел, боль, слезы и – не побоюсь этого слова – кровь. Когда люди из отдела рекламы в головном офисе узнали о том, что произошло, они были готовы совершить массовое самоубийство. «Луи Вьюиттон» расторг с нами контракт еще до того, как закончился этот скандальный показ. К утру от наших услуг отказались «Шанель», «Диор» и «ДГ», а к обеду мы ждем новую волну отказов от тех, кто, по какой-то причине, промедлил с утра. Какой рекламодатель теперь пойдет к нам? Может быть, ваши бедные русские дизайнеры поддержат наш журнал? Или, я слышал, у вас весьма обеспеченная семья – она не захочет оказать спонсорскую поддержку некогда известному модному журналу, ставшему банкротом по вине их дочери? Нет? Вы не хотите поговорить об этом с отцом?
Полина внимала злословию господина Дюпре с молчаливым достоинством. К тому моменту, когда пришло время посмотреть ему в глаза, она уже сама испытывала некоторый стыд от того, что едва не решилась на самоубийство – подобно тем сотрудникам рекламного отдела, о которых тот рассказал. Полина вовсе не была спокойна, нет. Но она смогла, готовясь ко встрече с издателем, мобилизовать все свои внутренние ресурсы и отодвинуть отчаяние на задворки сознания. Глубоко внутри нее оно продолжало бушевать и рваться на волю, словно дикий зверь, но внешне Полина выглядела собранной и решительной, и было тяжело догадаться, каких чудовищных усилий ей это стоило – в особенности сейчас, когда поток ругательств разбивался о ее лицо.