Русская Дания - стр. 31
С тех пор я ее больше не видел – тут он посмотрел на высившуюся над головой петлю – да и не увижу… Но я абсолютно уверен, что она как-то связана со всей той бесовщиной, что творится в городе. Я оставляю тебе приемник, мальчик мой. Почему тебе? Потому что в твоих глазах я сразу разглядел здоровое любопытство! Оставляю в надежде, что ты сможешь найти ответы, которые я не нашел.
После чего священник поставил на проигрывателе песню Высоцкого «Камнем грусть висит на мне», установил стул в положенное место, влез на него, и на фразе «ты меня не дождешься петля», смеясь, удавился.
***
Череп дробится дезертирством.
Часы ржавеют. А жара мутнеет.
Летучая мышь показалась Анатолию сразу, как он вышел из подвала. Весь он был в судорогах, панике, хотел застрелиться, укрыться, сбежать, прильнуть к мамкиной титьке, но грязное остервеневшее пространство просто не выпускало его из своих цепких когтей, и предлагало ему все новые забавы, завлекало в другие еще более нездоровые игры, от которых бедный маленький герой вовсе не мог отказаться, и обреченно соглашался, рефлекторно кивая своим еще живехоньким кочаном.
Он побежал за этим существом сквозь дворы, колючие кусты, жестокие лапы, гневливые насмешки, циничные замечания, омерзительные подножки, изощренные любезности, и в конце концов оказался в руинах старого здания, предназначавшегося ранее для содержания заключенных. Белая священная летучая мышь была настигнута не сразу, она спряталась в темном уголку, и, судя по всему, тихонько справляла нужду. Маленький герой попытался подойти поближе и услышал странные реплики, исходящие от нее. Он взял с собой тот радиоприемник и, воспользовавшись им, стал слушать ее.
– Вижу голоса во тьме. Мазутные пузыри. Из пучины мутного океаноса поднимаются и темными виноградинами газа всплывают на поверхность. Гулкая тишина. Песчаный язык вылизывает мои внутренности под шум прибоя. Виноградных быков уносит поток, и два солнца раскалываются белым шевелящимся обмороком. Глаза будут поздно. Голубое шипение. Нет меня…
– Что ты такое говоришь?
– Тихо. Я слышала зов. В тенях… Далеко. Они дремлют, но все же отдаленно… Грязная резня придет. Не трожь, лихое существо… Дотянись, и увидишь. Древние… Гнилая лапа жадно рыщет в их покоях. Отрежь ее! Красный рассвет. Что ожидаем, придет несомненно.
– Что придет? Ты про что?
– В долинах безвестности, где душа падшая угаснет, о, там они найдут спасение… Мертвым глазом трепещущим, живным ухом молящимся, обезумевшей ступней встрепенувшейся, забрести и погрузиться в густые заросли издыханий… Бледное эхо погано- недосягаемыми следами небосвода шатко-валко; постигает ненасытный мастер возлеутробных подлецов, и десять дочерей коленопреклоненно поют песнь всегда предпоследнего века…