Русланиада - стр. 66
– Руки на землю!
Безымянный повиновался.
– Ложись! Аккуратно! Не торопись!
Пришлось самому подтягивать платье, приподнимать колено… Из её глаз смотрело отчаяние. От слепого от страсти безымянного отворачивалась. Гладил её по щеке.
– Тише, всё хорошо…
Нащупал руку. Она вскрикнула.
– Не бойся-не бойся, – срывалось с губ скороговоркой.
Безымянного не было нужды держать, он вошёл в спокойный ритм.
…Она не умерла. Смотрела, не моргая, распахнутыми обманутыми глазами. Это тяжелее всего было. Не обманывал. Не всё рассказал. Она бы не поняла. Проклятие было составлено так, чтобы ни одна из сестёр не понимала. Но она выжила уже. Успех.
Он чувствовал себя измученным под обиженным плачущим взглядом. Она не сразу смогла встать, влепила ему пощёчину ещё лёжа. Не безымянному – ему. Заслужил. С какой стороны не посмотри. Сам бы себе надавал по щекам, только на людях неловко.
Она всхлипывала и оправляла юбку. Безымянный мужчина стоял у её ног на коленях, обнажённый, отмытый и стриженный, но опять вспотевший. Развитые пластины груди поднимались к горлу – восстанавливал дыхание, по спине к пояснице скользили чистые капли пота. С его приоткрытых губ перестали срываться звуки живой природы. Он стоял на коленях гордо, победителем.
Признанному братом мужчине досталась часть его влюблённого взгляда.
– Стой! Стой! – потребовал брат. Женщина пыталась уползти. – Куда ты сейчас, когда уже всё сделала?
Она бросила раненный взгляд.
– Он знает, что твой теперь. Подожди! Дай ему опомниться.
Самая смелая женщина мира замерла.
Безымянный склонился над ней без подсказок, мечтательно поцеловал в уголок губ. Она удивилась. Она знала, что значит поцелуй. Среди сестёр было принято целовать младших, с недавних пор их тянуло целовать брата.
…Брат притащил зверя к убежищу, где спали сёстры. Поднялся оглушительный визг. Теперь, когда меха на морде стало меньше, я различила, что он испугался поднявшейся суеты. Брат показал ему сесть, и он сидел на траве у входа, пока брат объяснял про него, что он прирученный и что он принадлежит смелой. Смелая молча сидела перед зверем, не участвуя в объяснении, не пыталась ни заклеймить, не оправдать его, он касался её высунувшейся из-под подола белой стопы передней лапой. Теперь я видела, чем она так заинтересовала сестру тогда. Она была как рука брата.
Сёстры слушали настороженно. Зверь выглядел совершенно умиротворённо, мы не видели их такими.
Брат занимался чем-то непонятным в лесу за скалами. Зверь был при нём. Будто правда понимал команды. Пытался угодить. Плотно связанный вокруг пояса, он мог кинуться на брата со спины, но его это как будто не интересовало, хоть другой конец верёвки и был у брата в руке. На нас звери бросались всегда, а на брата – про брата даже разумная не знала. Размером он им не уступал, а в силе, видимо, превосходил. Должно быть, они боялись нападать на него, и этот на верёвке знал, что хоть откуда кинется, получит по шее.