Русланиада - стр. 65
И пускай мёрзнет.
Брат сжал пальцы вокруг его лапы, поднял.
– Только ради тебя, – сестра подняла дрожащую руку. Коснулась и тут же отдёрнула.
Я выдохнула, уронила лицо в траву. А когда подняла, ахнула. Сестрица трогала лапу зверя двумя пальцами. Зверь издавал десятки торопливых пыхтящих, задыхающихся звуков. Сестра словно стала глуха к ним. Стояла, как любопытный вытянувшийся суслик. Что так заинтересовало её в лапе? Я не могла включиться в сонм с ней, а если бы включилась, едва ли поняла.
Брат пристально наблюдал.
– Согласна приручить его?
Сестра опустила руки по бокам.
– Зачем он мне?
– Например… он не подпустит к тебе других… животных.
Сестра задумалась.
– Он будет беречь тебя… у тебя будет дом, чтобы переждать холодную зиму… он будет добывать еду… – с каким-то отчаянием перечислял брат. Его волосы в момент встали дыбом, а уверенное сильное лицо стало неспокойным, дёрганым.
Сестра думала.
– Как его приручить? – глухо спросила она.
Брат глубоко выдохнул.
– Он должен… должен понять, что твой отныне.
– Как это? – сестра смотрела на него.
– Как это, – повторил брат. – Это… это… трудно объяснить. Можно не объяснять?
– Ты же сам уговаривал приручить его, – удивилась сестра. – Как без объяснений? Я не знаю, что делать…
– Он сам всё сделает, – сообщил брат. – От тебя только требуется потерпеть…
– Потерпеть? – она испуганно отшатнулась.
Зверь хватал ртом воздух и сглатывал слюни. В ходящей на груди шкуре, в волосах, растущих реже, чем на морде, повисли капли.
– Это неопасно! – брат шагнул к ней, протягивая руку.
– Ты будешь рядом? – голос сестры дрогнул.
Брат вздохнул.
– Да придётся… Ляг…
Сестра скованно опустилась на траву, подперев себя локтями.
– Ровно ляг…
Брат отвязывал верёвку.
Впервые за миссию он заговорил исключительно сам с собой, по-русски:
– Что я делаю? Чем занимаюсь? На что это похоже?
Продолжил на другом языке для животного:
– Только попробуй подведи меня, тварь… землю жрать будешь…
Опять для себя по-русски:
– Какие гадости я говорю…
Он быстро намотал верёвку на кулак, сокращая расстояние для вмешательства. Девчонка позеленела, когда сверху нависло девяносто кило живого веса. Держал на верёвке, повязанной по поясу.
– Так надо, – сказал он ей, задирая подол наверх. Она машинально оправила. Пришлось снова задрать.
Безымянный тянулся головой и руками.
– Без импровизаций! – шикнул полиглот. – Только самое необходимое!
Забыл, что в нужном языке нет понятия импровизации. Нужный язык был куда беднее и проще. Безымянный был самым сообразительным из ассортимента. Страсть застила ему глаза, он трудно дышал, был на грани, но смекалистый мозг кумекал.