Rusкая чурка - стр. 56
По длинному гулкому коридору МОПСа, мимо приоткрытой двери гусь-хрустальновского кабинета, опережая звук собственных почти неслышимых шагов, закинув за спину непослушные, мешающиеся руки, проследовал полупрозрачный гражданин вполне обычного вида, выбрасывая далеко вперед этой самой обремененной тяжелыми художественными мыслями головы тонкие ноги в растоптанных башмаках. И так как голова никак не могла догнать эти самые, выплывающие из-под нее ноги, казалось, что гражданин вот-вот упадет назад, на худую спину. Но этого почему-то не происходило. И он так и плыл в своем вечном падении, как непонятно кем запущенная в космос дефектная капсула. Он двигался медленно и сосредоточенно, как зомби, откинув назад одухотворенную длинноносую голову с длинными, рыжими, увенчанными ранней лысиной и, видимо, по причине оного немытыми несколько лет волосами. Только на бледном мертвенном лице, выражающем всю многотысячелетнюю мировую скорбь, горели адским пламенем черные возбужденные глаза и, периодически вздрагивая, шевелились неправдоподобно красные губы, временами изрыгающие остатки стихов, словосочетаний или просто слог «бы», который гражданин поэт нещадно склонял и пытался поставить в родительный падеж: «Кого бы?!» Гражданин не обращал ни на кого никакого внимания и с чувством собственного превосходства над всем, что встречалось, следовал дальше. Но, как потом выяснилось, через некоторое время непременно неторопливо возвращался, этим самым напоминая с одной, поверхностной, стороны маятник на больших напольных часах, а с другой – о бренности и тленности всего сущего. А может, просто его мятущаяся душа пришла по чью-то иную душу или искала свою неприкаянную половинку, абсолютно не соглашаясь с Фаиной Раневской, что половинки есть только у таблетки и у жопы.
– Кто это? – не понял вроде бы абсолютно не пивший Глынин.
– Кто, кто? Тебе ведь, дураку, сказали, – тень отца Гамлета, теперь понял?! – монотонно стукая Глынина по голове большой пивной кружкой, повторял всегда говорящий только то, в чем был уверен на все сто процентов, бывший спецкор газеты «Правда» в Чехословакии Иван Иванович Турсун-Заде.
– «А из нашего окна площадь Красная видна», – чтобы поддержать интерес к почти уже затухнувшему минуту назад разговору, вновь повторил в меру памятливый Алоизий.
– Это из вашего. А из нашего окошка только Евреистого культурного Цен-тн-ера немножко, – оживившись, с трудом, но напористо выговорил, словно прострочил из заклиненного пулемета, мрачный поэт-боец Заколкин.
– «А у нас в квартире газ», – это, перебивая всех, уже засверкал интеллектом и громоподобным басом председатель профкома литераторов Газпрома Вольдемар Пукин и, весело блестя глазами в сторону Глынина, добавил: – Пуля – дура, штык – молодец…