Русфея. Прелестное создание - стр. 30
– Звучит обнадеживающе, – в моем голосе сарказм.
– Делла, милая, не стоит переживать из-за этого, ведь главное – это то, чего хочешь ты. Никто не имеет право вынудить тебя сделать что-то против твоей воли. Помни это, и все будет хорошо. – Мама ободряюще чуть сжимает мне предплечье и приступает к трапезе.
– Я уже ненавижу эта Академию, – с жалобным стоном. – Вот, скажи, отец, неужели и ты был таким же?
– Каким?
– Любвеобильным, – сквозь зубы.
Усмехнувшись и глянув на маму, отвечает:
– Был, пока не встретил твою мать. Мне было двадцать один, когда я впервые ее увидел и… не поверишь, напрочь позабыл о том, что в академии еще полным-полно других красоток обитает, одна другой краше. – (Мать с недовольным выражением на лице бьет мужа локтем в бок.) – Ау, за что? – в притворном возмущении.
– За красоток, – с обидой.
– Дорогая, но я ведь даже не договорил.
– Про красоток? – изогнув одну бровь, мама сверлит его испепеляющим взглядом.
– Каких красоток, – шумно вздыхает, – они же были до тебя, любимая. Тебе ли не знать, каким я был. Сейчас же тебе не в чем меня упрекнуть, я люблю только одну единственную женщину. Мою самую красивую, самую умную и… хитрую, – укоризненно качает головой отец, видя, как жена расплывается лукавой улыбкой и светится от счастья.
Эх, какая любовь! Почему же у меня в жизни ничего не складывается? Парень предал, сердце разбито, в душе огромная дыра зияет алой кровавой раной и большущий осколок торчит с острыми такими, рваными гранями .
Мне вдруг так плохо становится, так невыносимо горько и… хочется немедленно отправиться к себе в комнату, упасть лицом в подушку и зарыдать, позволить себе эту маленькую слабость.
Но я терплю, изо всех сил сохраняю спокойствие. Тепло и чуть грустно улыбаюсь, глядя на влюбленных, ибо это единственное, что заставляет меня все еще верить в чистую любовь, в это необычайное по своей силе и происхождению восхитительное чувство всецелого единства душ. Такое еще бывает, интересно? В наши-то дни?
– Я тебя люблю, дорогой. Не сердись. Просто мне нужно было очередной раз услышать от тебя эти замечательные слова.
– Русалка, одним словом, – со сдержанной улыбкой, в синих глазах мягкость и всепрощение. – Всем остальным фору даст в хитрости.
И мама в ответ смеется звонким, переливчатым голосом. Потом громко чмокает отца в щеку.
– Как же я тебя люблю, Габриэль! Как же я люблю тебя!
– Это всё мило, конечно, – вмешиваюсь я в их интимную ваниль. – Но, отец, ты так и не договорил.
– А что там говорить? – нехотя оторвав полный обожания взгляд с любимой женщины, продолжает он. – Влюбился в нее, в это прелестное создание и голову, и сон, и сердце потерял. Любовь, дочь, она такая, даже неподконтрольные структуры берет под свой, только ей ведомый контроль. Никто уже не привлекал мое внимание, была нужна только она. Только Анабель.