Русалочка - стр. 31
Снова нахлынули волной воспоминания. Воображение нарисовало картину, будто Эмма, чувства к которой до сих пор терзали измученное сердце Гранта, всё ещё неравнодушна к нему, дуется, не может простить предательства, но ждёт, когда же тот, кому однажды посчастливилось назваться её женихом, хоть как-то проявит себя: завяжет змею в узел, изрешетит из пушек вражеский корабль или, на худой конец, вышибет дверь и докажет любимой женщине, что он тоже что-то может. Сам. Без помощи отца. И уж те более без помощи старшего брата.
Как известно, мечты воодушевляют, и Грант, зачем-то поплевав на руки, отодвинул Сюзи и Рейну в сторону и произнёс:
– Посторонитесь. Я сам.
И сделал это таким тоном, словно каждый день выбивал по дюжине дверей, не моргнув и глазом.
Плечо ныло, но к радости Гранта дверь начала поддаваться. Прежний губернатор не озаботился необходимостью сменить старую, хлипкую на более плотную, прочную, и уж тем более не проверял засов, который с годами сильно прохудился. Расшатаешь дверь – расшатается и засов. Поддастся, отползет назад – дверь и откроется, и даже с петель не придется снимать.
Удар. Ещё один. Терпение миссис Мейлз лопнуло, и она велела позвать на помощь садовника, а заодно и командира гарнизона, ожидавшего на улице.
Для решающего рывка сил было подтянуто много, но Гранта это только раззадорило. Поэтому, не дожидаясь, когда садовник и командующий поднимутся по лестнице, он отошёл от двери подальше, чтобы с разбега в неё врезаться. В ожидании предстоящего столкновения миссис Мейлз закрыла глаза, а Сюзи и Рейна – уши.
Однако в ту самую секунду, когда юному и красивому телу губернатора, пусть и спрятанному под одеждой лучшего покроя, предстояло врезаться в глухую деревяшку, засов отодвинули, и дверь распахнулась. Перескочив порог, Грант влетел в умывальню, в которой царил настоящий погром, и чуть не сбил с ног пахнущую водой и мылом гостью.
Она стояла в дверях, завернутая в полотенце, одной рукой придерживая его на груди. Её ноги – самые ступни – почему-то тоже каждая были обернуты. Сделано это было на манер обуви, и причина была Гранту непонятна, впрочем, он и не думал о ней, как и не думал о почти выломанной двери, разбитых склянках и перевернутых кадках… Всё, что занимало его мысли, была Дениз, а точнее её волосы. Ярко-рыжие, они вольно рассыпались по оголенным плечам девушки и полыхали огнём на фоне её бледной кожи. То была настоящая аристократическая белизна, какой не может знать простолюдинка, будь она хоть жительницей города, хоть дочерью рыбака. А длинные волосы были тому лишним доказательством: блестящие, шелковистые, они игриво вились и при каждом повороте головы вспыхивали искорками, напоминая костер, в который только что подкинули очень сухих дров. Ровно такие же волосы и такая же кожа были у его Эммы! У его ли?..