Русь деревенская - стр. 19
Случались попутчики, таки же бездомники. Опасливо, и те и эти друг дружку боялись, но ничё, шли до жилья, а там – всяк в свои козыри. Тоже ведь и дорогу надо вы́знать, вот которы ходки́ им и показывали. Оди́нова подвезло, кака́-та бабёнка на телеге прокатила, версты́ на четыре ноги поберегли. Другой раз мужик один середи́ дня их в возке́ провёз, каки́-то корзинки, мешки пустые у его там. Беглецы на дно в возке-то устроились, он их етим добром-то накрыл. Поду́мывалось, конечно, что вот щас возьмут да подвезут их к чеке́. Нет, всё ладо́м проходило. Авдотья всё новые имена к молитвам добавляла: «Спаси, Господи, и того, и этого, и эту, и нам помоги, грешным!»
Как-то скрывались у одних, Авдотья по воду вышла, хозяйке пособи́ть. Два шага от ворот-то, вовсе рядом. Да и сумерки. И вдруг – шум, топот, двое товарищей с ружьями четверых человек гонят. Авдотья замерла у колодца, спиной отвернулася, наклонилась, воду набирает. Ежли испугаться, кинуться во двор – подозрительно. А так – берёт баба воду, да и всё. А они возьми да остановись. Сперва солдаты с лошадей соскочили.
– Тётка, дай воды!
Вон как у товарищей-то принято – «тётка». Наш бы человек, деревенский, да в старо время сказал «мать», а то «матушка». Да какой уж спрос, когда оне с ру́жьям на людей-то!
– Пейте, мо́лодцы, на здоровье.
А в голове: «Матушка Пресвятая Богородица, пронеси!»
Напились, сели, поехали. Тут люди-то запросились у их попить. «Смилуйтесь, ради Христа, можно нам хоть губы омочить!» Ну, дозволили всё-еки. Авдотья шёпотом перемолвилась с ними. Про их. Про себя, конечно, ни гу-гу. Будто хозяйка тутошная. Така же семья, так же ушли, вот гонят их обратно.
– А у нас на днях тоже беглецы мимо шли, воду е́тта пили…
– Гиблое дело, мать. Если кто ещё придёт, пусть назад поворачивают. Всё одно – поймают.
Токо отошли пода́ле, она скорей в ворота. «Господи, помилуй! Господи, помилуй! Господи, помилуй!» Своим обсказала про ето, хозяевам – молчок.
А потом и всем им довелось увидеть, как гонят двоих беглых. Краем леса шли, за кустами прятались, а тех по дороге гнали. Сердце зайдётся, а помолятся, да опять идут.
Бывало, денёчки тёплые вы́дадутся. Идут по дороге, и солнышко начнёт выглядывать. Помаленьку, помаленьку, красное сперва, потом вы́желтит, и уж засветит вовсю. Кажную щепочку, кажную былиночку осия́ет, не забудет. И на душе вроде потеплее делается, вроде и не было никакой беды, так токо, сон худой привиделся, да и всё. Нигде такова свету нету боле, как над деревней утрами. Никто солнышко не загораживает, разве пригорок какой, да и то ненадолго. А все – лес, поле, речка, избы – потяга́ются, подставляют на тепло свои бока, щурятся на свет, радуются ему. Жалко прятаться от такой красоты да от тепла, а приходилось.