Руки пахнут молоком и мёдом - стр. 18
В весе ребенок набирал скудно, на что обращала внимание врачиха-педиатр, Людмила, и в последний раз верила молодой матери на слово.
Словно их это на двоих с Настасьей ребенок, за версту чуяли, что неладно в доме. Ну, и пусть.
«Пусть себе ходят недолго осталось!»
– Жаль, что для тебя девка не в радость. Парня бы ты больше любила, родись он вместо Надежды. – Ворчала Настасья, одной рукой качая малышку, другой разыскивая смесь на полке. Найдя новую коробку, она кинула её заспанной матери: – На, вари, непутевая! И чтобы в чистой бутылочке, проверю. Я пошла пелёнки менять, воду набери тёплую в рукомойник. Да не кипяток, как в прошлый раз! Дурная голова…
Пока Зинаида кипятила стеклянную, впервые так хорошо отмытую бутыль и соску, варила смесь, непрошеная гостья ушла в горницу. Включила свет, непривычно яркий – в её доме лампочка была старенькая, тусклая. Расстелила полотенце с клеёнкой, распеленала девчушку, посмотрела на складки и ужаснулась. Всё было красное, опрелое, между складочек белела старая присыпка, остатки зеленого кала и трещины с сукровицей на промежности.
Неприятно запахло кислятиной и болью.
Ребенок еле захныкал, привычно, словно подобные неудобства стали уже частью её земной жизни.
– Раба греховная! Уж подмываться-то когда разучилась? Девка же у тебя, скоро мухи заведутся! Ужо я молчала, молчала, а Павлу нынче скажу! Нет сил моих больше! Да она у тебя с болью просыпается, от боли кричит, немытая, и не спит, а к бесам в пропасть падает! – запричитала Настасья, сама не понимая, как проглядела эту погань. Не смогла сама хворь осилить, лежала несколько дней с температурой.
А тут подарочек. Впору было звонить Людмиле, детскому врачу, чтобы несла с собой перекись и мазь – одним мылом и травками уже не обойдешься.
В горницу зашла бледная как тень Зинаида. Посмотрела на старуху, посмотрела на ребенка, которую все называли дочерью Павла. Увидела гнойные ранки в немытой детской промежности, виновато улыбнулась, обдумывая, что в очередной раз придумать на отговорку.
– И неча думать, притворщица! Чай, не дура, не лыком шита! Корысть-то тебе какая? Маленькая ты штоль? На тебя, как на Нюрку, бабу дурную, найдется управа. Нынче милиция ходит, всех проверяет. – Не успокаивалась Настасья.
Нюрка… Анюта, знакомая Зинаиды, родила на полгода раньше, двойню. Пока она со своим сожителем гуляла в пьяном угаре, дети медленно умирали. И умерли бы от голода и алкоголя, которым подпаивала их мать, чтобы спали, если бы не врачиха Людмила. Молодая городская пигалица, попавшая в деревню то ли по распределению, то ли из-за дурной головы… В отличие от остальных, она словно ненавидела таких вот рожениц и проверяла каждую раз в неделю. А иногда и с милицией приходила на дом. Детей тогда забрали выхаживать в отделение, Нюрку лишили прав или нет – того Зинаида ещё не знала.