Руины веры - стр. 17
— Итак. — Переплетает на столе длинные ухоженные пальцы жителя Верхнего мира. — Меня зовут полковник Коннери, полковник Сэм Коннери. Можешь обращаться ко мне «полковник». — Можно подумать, мне бы пришло в голову назвать его «дядюшка Сэм». Киваю. — Я бы хотел тебе кое-что предложить, — продолжает полковник, — но сначала я должен узнать о тебе некоторые детали.
— Вы ведь уже узнали обо мне больше, чем знаю я сам, — решаю говорить начистоту.
— Отчасти, — соглашается Коннери, — но мне известны факты, меня же интересуют мотивы. Например, почему ты лишил мальчика глаза?
«Мальчика», ну надо же. Что я могу сказать? Что у меня не было выбора? Что это была самооборона? Что… Никто тут не ждет от меня умных речей и рассуждений, поэтому отвечаю коротко и грубо:
— Потому что этот «мальчик» чуть не лишил меня задницы.
Питер внезапно закашливается. Полковник хмурится. Надеюсь, однажды кто-нибудь скажет Питу, что маскировать хохот кашлем — избитая классика.
— То есть, ты спасал свою жизнь? — продолжает Коннери. Что ж, в выдержке мужику не откажешь.
Пожимаю плечами.
— Я сказал, что спасал.
По-прежнему не думаю, что моей жизни что-то угрожало. Цель Боба была унизить и подчинить.
— Хорошо, — принимает ответ полковник. — А другой? Морис Рамзи?
Сглатываю. Вспоминаю испуганные глаза Мо.
— Ложь! — Не буду оправдываться. Если не верят, их личное дело.
Но я ошибаюсь, Коннери не собирается обвинять, только добавляет:
— В его шее была та же отвертка, что и в глазу Клемменса.
Хочу промолчать и снова сделать каменное выражение лица, но не могу. Наверное, слишком много молчу все эти годы.
— И как вы себе это представляете? — Сжимаю пальцами подлокотники кресла, а корпусом подаюсь вперед. — Я вонзаю отвертку в Боба, потом выдергиваю ее, стряхиваю глазное яблоко и нападаю на Мо? Зачем?
— Убрать свидетеля? — предполагает полковник.
— Мне нужна была бы автоматная очередь, чтобы убрать всех свидетелей, — отрезаю жестко.
— Хорошо. — Барабанит пальцами с ровно остриженными ногтями по столешнице. — Что ты делал после того, как воткнул отвертку в глаз Роберта?
— Натягивал штаны, — отвечаю чистую правду и замечаю краем глаза, как бледнеет Питер. Кажется, он только сейчас понимает, что слова про задницу не были метафорой.
— И кто же, по-твоему, убил Мориса Рамзи? — не отстает Коннери. Уж его-то история со штанами не впечатлила.
Боб. Кто же еще? Отвечаю:
— Меня там не было. — Не буду говорить о том, чего не видели собственные глаза.
— Хорошо. — Уголок рта полковника почему-то ползет вверх, будто ему понравились мои ответы. — Думаю, на данный момент мы уже кое-что прояснили. — Только приподнимаю брови и молчу. Что он там для себя прояснил, понятия не имею. — А теперь перейдем к делу. — Он тянется к ящику стола и достает кипу фотографий. Напечатанные на бумаге снимки — это немыслимая роскошь, мне очень давно не доводилось их видеть. — Смотри. — Коннери кладет пачку на стол и подвигает ко мне одним пальцем. Его взгляд мрачнеет.