Руины веры - стр. 111
— Погодка, класс? Да, Умник? — бросает мне Райан.
Ну вот, он заговорил первым, это не я лезу к нему с общением.
— Дерьмо, — отвечаю и тут же отплевываюсь от снега. — Куда мы идем?
— Куда-нибудь. Не здесь же останавливаться. Посмотри, вокруг ни одного строения.
Пытаюсь выполнить указание и поднять голову. Зря. Глаза тут же забивает снегом. Чертыхаюсь, тру лицо рукавом.
— Держись, — слышу голос Кесседи, обращенный к Мышонку. — Я тебя на себе далеко не утащу.
— Держ… держусь! — раздается в ответ. — Уй! — Мальчишка соступает с тропы и проваливается в канаву, куда намело снега ему по грудь.
Сквозь завывание ветра слышу, как Райан матерится и пытается достать Мыша из сугроба. Матерюсь в унисон и прихожу на помощь. Снова думаю, что тщедушный вид Мышонка совсем не соответствует его весу. Тяжелый, черт!
— Спасибо, — благодарит Кесседи. Слово, кажущееся мне одним из самых сложных в мире, слетает с его губ легко и естественно.
— Не за что, — бормочу.
Впереди слышится какой-то шум, голоса становятся громче.
Прищуриваюсь, пытаясь рассмотреть, что там произошло, но выходит неважно.
— Что там? — спрашиваю вслух и снова отплевываюсь.
— Кажется, дошли до каких-то складов, — в голосе Райана сквозит облегчение.
То, что Кесседи прав, становится очевидным через пару десятков метров. Впереди вырастают огромные темные силуэты зданий. Строения высокие, из бетонных блоков, а не временные деревянные бараки. Скорее всего, бывшие склады одного из прекративших свою работу заводов.
Двери первого склада намертво закрыты. Электроника много лет назад вышла из строя, и, не имея под рукой приспособления для плавки металла, можно даже не пытаться их открыть.
Идем дальше, в ботинках уже не просто хлюпает, а плещется талая вода. В печальном итоге обнаруживается, что все пять складов заперты, только у одного при спешном закрытии в проем попал булыжник, не дав двери плотно войти в паз.
Коэн приказывает найти подручные средства и отжать дверь. Достает из своего рюкзака несколько фонариков и раздает тем, кто стоит ближе всего: Риду, Филу и Олафу. Сам же становится, широко расставив ноги, выпрямив спину и важно сложив руки на груди. Наблюдает за всеобщей суетой. Вот только главарь, может, и выглядел бы величественно, если бы не промок до нитки и, как и другие, не дрожал бы от холода на промозглом ветру. Показуха вместо того, чтобы тоже что-то предпринять и ускорить процесс.
Те, у кого фонарики, начинают искать, чем можно было бы воспользоваться для отжатия двери. Копаются в снегу, поднимают полугнилые ящики, доски, торчащие из сугробов то тут, то там.