Рухнувший Рай - 2# - стр. 1

1. Пролог

Спи, мой ангел, спи…

Ночь стоит за окном.

Крылья свои подогни,

Чтобы я мог лечь с тобой.

Спи, мой ангел, спи.

Не стоит меня охранять,

Просто позволь в хмурые дни

Тебя покрепче обнять.

Спи, мой ангел, спи…

Мне ль одному и не знать,

Как ты видишь те сны,

Где еще можешь летать.

Спи, мой ангел, спи,

Ночь стоит за окном.

Крылья свои подогни,

Чтобы я мог лечь с тобой…

Пролог

Хмурые небеса нависали над нами одним темным полотном, освещаясь лишь вспышками ослепительных молний, струйками разлетающихся по нему. Крупные капли падали на лицо, смешиваясь со слезами — дождь набирал обороты вместе с буйным сокрушительным ветром, разбросавшим мои волосы. Я не знала — плачу ли теперь, когда вода попала в глаза. Этого и не знали ребята, стоявшие неподалеку от меня. Их лики выражали боль, от которой мое сердце и до того обливающееся кровью, грозило захлебнуться в ней. Я чувствовала, как это неприятное чувство, разрастающееся внутри, будто сорняк, скоро охватит меня полностью, и я больше не смогу сдерживать в себе тяжелую лавину эмоций.

Это слишком тяжело.

Это слишком трудно.

Слишком трудно принять и отвергнуть.

И отпустить…

Я никогда не думала, что вскоре смогу к кому-то так сильно привязаться, а потом — потерять. Вроде бы я не ценила того, что было, не видела самого главного, на что должна была открыть глаза, а сейчас, когда я все осознала, слишком поздно что-то менять. Для меня. Для Мюррена. Для Габриеля…

Это конец, который настал слишком рано и неожиданно. Никто не думал, что это может произойти. Никто не думал, что одна жертва сменится другой. И этих жертв будет целых две.

Я сжала губы, стараясь не разразиться в громком крике — нельзя показывать своих эмоций перед всеми. Я тот… человек, который желает скрывать все чувства, способные разрушить даже этот чертов мир, от посторонних глаз.

Ноги утопали в грязи. Дождь, прекрасно выражавший мое состояние, нещадно стучал по лицу. Он был такой холодный, что каждый миллиметр моего тела содрогался, не переставая. Ветер лишь усиливал дрожь. Я не противостояла этим двум явлениям. Ничто не могло меня заставить обнять себя руками или уйти в укрытие — в сухое, теплое место. Пусть я заболею. Пусть промокну до ниточки — до чего недолго. Плевать уже на все.

Я не должна быть здесь.

Я не должна дышать этим воздухом.

Я должна была погибнуть, чего не произошло.

Но никак за место меня не должны были уйти другие.

Я походила на отшельника — ребята стояли поодаль от меня, отчего я чувствовала себя еще больше виноватой в том, что случилось. Их можно было понять: некоторые просто не желали приближаться, так как «благодаря» мне не стало их друзей. Некоторые же (а если быть точнее — близнецы Стив и Джош) не стояли здесь, так как находились возле… мертвого Мюррена, лежавшего на высоком пьедестале из палений — его тело мы смогли вынести оттуда, где все произошло, в отличие от…

Я судорожно вдохнула — ледяной воздух обжег легкие. В мой день рождения погибли двое. Сразу двое.  А тело нашли только… одно, потому что другое… сгорело.

Грудь сжало в тугие тиски — я чувствовала, что задыхаюсь. Неожиданно кислород перестал поступать внутрь. Лицо Мюррена — парня, который буквально недавно светился от счастья, жил, шутил, имел свои мечты и тайны, отныне не имело никаких эмоций. Впалые щеки, голубовато-белый оттенок кожи, черные, как смоль, ресницы, обрамлявшие когда-то искрящиеся от радости голубые глаза и свежие порезы, которые больше никогда не заживут — вот каким, отныне, был Мюррен Рэй. Он спас меня. И я никогда не забуду его отвагу и смелость. Этот парень в хоккейной маске совершил настоящий геройский поступок. К сожалению, я не смогу его отблагодарить. Никогда. И если бы мне предстала такая возможность, мне бы целой жизни не хватило, чтобы показать, насколько его жертва не была напрасной, как и… жертва Габриеля.

— Пора, — скорбно объявил Джош, опустив голову. Его рука медленно соскользнула с худых пальцев Мюррена, сжимавших чудаковатое оружие-швабру, которым тот любил производить на нас впечатление.