Рудничный бог - стр. 31
У нее упало сердце.
– … в том виде, в каком вы его себе представляете, – продолжал он. – Можно проникнуть в прошлое и попытаться его изменить, но любые перемены в прошлом влекут такие же перемены в настоящем. Увы, прошлое неизменно. Те, кто пустились в путь, достигнут цели, ибо таков рок. Но будущее – оно полностью в вашей власти. Дайте руку!
Настя повиновалась, привстав с кресла. Прохладные пальцы князя Петра скользнули по линиям ее ладони.
– У вас впереди долгий путь. Вы уже стоите на пороге. Вас ничто не остановит. Вам суждено достигнуть цели. Если же, – он открыл глаза и посмотрел на молодую женщину снизу вверх, – если же вам встретится непреодолимое препятствие, вы вправе обратиться ко мне.
– Препятствие есть, – пробормотала Настя, пораженная происходящим.
– Его не будет, – князь Петр встал, все еще держа ее за руку. – Как только вы решите действовать, оно исчезнет. Только вы должны четко представлять себе, чего вы хотите. И ничего не бойтесь! Вы на верном пути.
Домой Настя возвращалась пусть не окрыленная, но странно спокойная. Она приняла решение. Осталось лишь претворить его в жизнь.
Всю весну и часть лета, с тех пор, как стаяли снега и схлынуло половодье, в шахтах не прекращался странный перестук. Не только горняки, но и сторожа слышали дробный перестук крошечных молоточков, а иной раз и тихий шорох осыпающейся горной породы. «Стуканцы пошаливают!» – шептались люди. Горняки крестились, шептали молитвы – ничего не помогало. При первых звуках «Отче, наш» топоток и шум прекращались, но через некоторое время возобновлялись снова, порой еще громче, чем раньше.
Все попытки людей обратиться к хозяину за помощью не находили отклика.
– Стук да топот вам мешают? – отвечал Сысой Псоич. – А вы к Рудничному пошлите кого-нито. Пущай с него самого тишины и стребует, раз такое дело!
Но одно дело – так говорить, а совсем другое – оказаться выбранной жертвой. И без того ходившие по краю, люди боялись переступить через ту последнюю грань. Тут какая-никакая, а жизнь. А у Рудничного что?
В забое темно, душно. Пахнет рудной пылью, потом, ржавым железом, камнем, старым тряпьем. Двое напарников, Федька да Ерёмка, работали сменно – в узком проходе не развернуться. Покуда один махал кайлом, другой оттаскивал нарытую руду, сгребал в кучи. За нею с тачкой прибегал Миха по прозванью Косой – один глаз у него затянуло бельмом еще в давние годы. Гремя кандалами, грузил тачку, отволакивал прочь, ворочаясь в скором времени. Стоял над душой стражник с кнутом. Еще один – чуть поодаль. Бунтовать никто особо не пробовал – ну перебьешь стражу, а дальше чего? Наверху солдаты дежурят, вылезти не дадут. Так и оставят внизу, а сами тем временем хозяина позовут. А уж коли явится сам Сысой Псоич – так и вовсе пиши пропало.