Ртуть - стр. 87
– Может быть, вы сумеете помочь мне с моей книгой.
– Новым изданием «Криптономикона»?
– Типун вам на язык! Я давно забыл это старьё! Написал его четверть века назад. Вспомните, что было за время!.. Король сбрендил, собственные стражники запирали от него арсенал, в парламенте чинили расправу над министрами. Враги короля перехватывали письма, которые его жена-папистка писала за границу, призывая иноземные державы вторгнуться в наши пределы. Хью Питерс вернулся из Салема распалять пуритан, что было несложно, поскольку король, исчерпав казну, захватил всё купеческое золото в Тауэре. Шотландские ковенантеры в Ньюкасле, католический мятеж в Ольстере, внезапные стычки на улицах Лондона – джентльмены хватались за шпаги по поводу и без повода. В Европе не лучше: шёл двадцать пятый год Тридцатилетней войны, волки пожирали детей – только подумать! – на Безансонской дороге, Испания и Португалия раскололись на два королевства, голландцы под шумок прибрали к рукам Малакку… Разумеется, я написал «Криптономикон»! И, разумеется, люди его покупали! Но если то была омега – способ сокрыть знание, обратить свет во тьму, то всеобщий алфавит – альфа. Начало. Рассвет. Свеча во тьме. Я вас заболтал?
– Это что-то похожее на замысел Коменского?
Уилкинс подался вперёд, словно хотел отхлестать Даниеля по щекам.
– Это и есть замысел Коменского! То, что мы с ним и немцами – Хартлибом, Гаком, Киннером, Ольденбургом – хотели сделать, когда создавали Невидимую коллегию*[17], давно, в доисторические времена. Однако труды господина Коменского, как вы знаете, сгорели при пожаре в Моравии.
– Случайно или…
– Отличный вопрос, юноша, – когда речь о Моравии, ничего нельзя знать наверняка. Если бы в сорок первом Коменский послушал меня и согласился возглавить Гарвард…
– Колонисты опередили бы нас на двадцать пять лет!
– Совершенно справедливо. Вместо этого натурфилософия процветает в Оксфорде, отчасти в Кембридже, а Гарвард – убогая дыра.
– А почему он не послушал вашего совета?
– Трагедия центральноевропейских учёных в том, что они вечно пытаются применить философскую хватку к политике.
– В то время как Королевское общество?..
– Строго аполитично. – Уилкинс театрально подмигнул. – Если будем держаться подальше от политики, то уже через несколько поколений сможем запускать крылатые колесницы на Луну. Надо устранить лишь некоторые преграды на пути прогресса.
– Какие же именно?
– Латынь.
– Латынь?! Но она…
– Да, она универсальный язык учёных, богословов и прочая, и прочая. А как звучна! Скажешь на ней любую галиматью, и ваш брат университетский выученик придёт в восторг или, по крайней мере, сконфузится. Вот так римским папам и удавалось столько веков впаривать людям дурную религию – они просто говорили на латыни. Зато если перевести их замысловатые фразы на философский язык, сразу проявятся противоречия и размытость.