«Розовая горилла» и другие рассказы - стр. 12
Представьте себе громадного, абсолютного лысого Ивана Васильевича, который низким голосом с переливами и умилением при воспоминаниях о днях молодости, рассказывает:
– Я ж рисовал хорошо и Яков Семенович поручил мне нарисовать картинки к его книжке, но в эти дни уехал муж одной моей близкой приятельницы, мы с ней сильно загуляли, и я совсем забыл про эти картинки, а когда подошел день сдачи, вспомнил и пришел домой к Ицхоки. Он только посмотрел на меня и все понял: «Иван! Ты что не нарисовал?». Я молчу… И тут он как крикнет: «Леночка!». А Леночка это была его жена. Приходит Леночка, и я ожидаю, что он скажет: «Ты посмотри на этого негодяя, который загулял вместо того, чтобы выполнять порученное дело!». Но тут Ицхоки говорит спокойно: «Леночка, принеси, пожалуйста, бутылку коньяка и две стопки…». Яков Семенович!!! Какой был человек! Как он понимал людей!
И на глазах старика выступают слезы…
Или история о том, как он случайно попал вечером в Сандуновские бани и оказался там вместе со знаменитыми мхатовскими артистами Яншиным, Грибовым… и эти артисты пили водку, а кильку запустили в бассейн и вылавливали ее там на закуску. После этого «Сандуны» на несколько дней закрыли на чистку канализации.
Выпив, любил попеть: во весь голос, с мимикой и переливами, полузакрыв глаза, но при этом внимательно наблюдая за всеми. Пел две вещи: арию Томского из оперы «Пиковая дама» и «Вьются кудри…».
Характер у Кузьмина был действительно тяжелый – приехал в Винницу он с женой-красавицей, оперной певицей, которая через месяц от него сбежала обратно в Харьков. И на вопрос, почему?
Иван Васильевич обычно отвечал:
– Я ее очень люблю, но ничё с собой поделать не могу…
При всем этом он был серьезным ученым, очень грамотным и глубоко разбирающимся в научных вопросах человеком. Когда я готовил к защите докторскую, то, конечно, не мог миновать Кузьмина. Он ее почитал и пригласил меня к себе обсудить. Обсудили очень детально, он ее хорошо оценил, дал пару дельных советов, а потом, уже выходя, я достал припасенную бутылку армянского коньяка, потом водки, потом… в общем, как в тот вечер с Иваном Васильевичем, я не выпивал никогда в жизни! Всё это происходило быстро, практически без закуски, и в конце Кузьмин сказал:
– Ты знаешь, Рома, я думал сегодня книгу писать, но уже не буду, просто почитаю газеты…
А у меня, к счастью, хватило сил добраться до дому, благо, жили мы недалеко друг от друга. И потом Иван Васильевич поддержал меня на защите, а я его поддерживал всю оставшуюся жизнь до самой его смерти, был научным руководителем его невестки, Лены, с большой теплотой относился к его сыну Андрею, к сожалению, прожившему мало, всего около 50 лет, из-за неизлечимой болезни.