Рождественские расследования - стр. 18
– А что стало с Лапшиным-Трюггви? – спросил Крымов.
– Он уехал в Петербург, а потом на родину матери, в Швецию, там ему досталось наследство; взял псевдоним и стал, кажется, писателем. Россию он бросил навсегда. Исчез из поля зрения. О Семене Зарубине история просто забыла. Такова судьба подлецов!
– Значит, все это правда? – шагая по мраморной лестнице вниз, говорил Крымов. – И трое друзей были, и Метелица. Только рассказ Йозефа Кале представил нам эту историю как сказку, а господин Кравцов изложил ее сухим языком материалистического реализма. Даю руку на отсечение, что за псевдонимом «Йозеф Кале» и скрывается Лапшин-Трюггви, который был свидетелем всех этих событий, он не просто так уехал из России и взял другое имя. – Они прошагали холл и вышли из прохладного коридора музея на теплую солнечную улицу. – Будучи свидетелем, он решил навсегда скрыться с глаз опасного товарища – Семена Зарубина.
– «Сердце художника и ключ», – повторила как заклинание Кассандра. – Сердце, обращенное в пепел, это мы знаем. Но что за ключ?
Крымов был готов к яростному бою:
– Ну что, Антон Антонович, подбросите нашу компашку до особнячка Смолянских?
– Только и мечтаю об этом! – откликнулся Долгополов.
– И я! – добавила Кассандра. – Едем!
Через пять минут «жук» остановился на улице Алексеевской у двухэтажного старинного особняка. Фасад разрушался буквально на глазах, даже был обведен красной лентой на столбиках, чтобы зеваки близко не подходили. Второй этаж и широкий балкон охраняли две вусмерть потасканные кариатиды. С балкона и карнизов второго этажа, как видно, то и дело выпадали кирпичи. Всюду зияли ровные продолговатые дыры. Вот-вот, и сам особнячок сложится, как карточный домик. Но так казалось только на первый взгляд. Ветер времени безжалостно разносил только фасад здания. Если заглянуть в подворотню, можно было увидеть, что крепкий дом глубоко уходит в квартал, а значит, занимает гигантское пространство, как раз под новый аккуратный небоскреб.
– Не-ет, – покачал головой Крымов. – Вы меня не обманете: он бы еще лет двести простоял, отреставрируй его.
– Согласен, – кивнул Долгополов. – Крепость! Мордашка чуть облетела, всего-то.
– А вот и башня с дырявой крышей, – кивнула наверх Кассандра. – И шпиль сохранился. Только ласточки нет.
– «Сердце художника и ключ покоятся под шпилем-флюгером с ласточкой», – теперь уже Крымов повторил слова, прочитанные искусствоведом.
Андрей взлетел по ступеням парадного, подергал рукоять, обернулся к друзьям и отрицательно покачал головой:
– Забит наглухо. Я сейчас. – Детектив прошел во двор, оглядел косые двери, заглянул в низкие окна. – Я знаю, как попасть внутрь. Ну что, подождем до ночи?