Рождение от Духа. Что значит жить в православном Предании - стр. 21

), то монада требует апофатического преодоления, и тогда возникает следующая степень – диада, она требует снятия противопоставления между первым и вторым, и вот тогда возникает триада. Троичность в Боге – это не числа «раз», «два», «три», а нечто более глубокое[15]. Это рассуждение доступно естественному человеческому разуму, даже когда он не выходит за свои пределы. И оно приводилось еще вне христианского Откровения, в частности у поздних греческих философов. Такое рассуждение присутствует у философа-неоплатоника Плотина, и в этом смысле Плотин приближался к пониманию Святой Троицы. Он достигал понимания троичности Абсолюта, но не мог наполнить его, как и другие греческие философы, тем содержанием, которое может быть наполнено только Божественным Откровением.

Есть и другие позиции, открытые нам Новым Заветом, которые предчувствуются не только в писаниях Ветхого Завета, но и в культурах других народов. Например, идея о Божественном Логосе издревле, еще до Сократа, присутствовала у греческих философов. Так, позиция древнегреческого философа Гераклита состояла в том, что Логос является основой всего бытия. Поэтому мир был подготовлен к восприятию Откровения Господа Иисуса Христа не только через Откровение Бога Живого в Ветхом Завете избранному народу, но и во многих других культурах.

Однако то, что дано в Новом Завете, подменить нельзя. Об этом пишет Блаженный Августин в своей «Исповеди», где он подробно рассказывает о своем обращении ко Господу Иисусу Христу после увлечения греческой философией: «В книгах неоплатоников я вычитал многие истины [Священного Писания], хотя и выраженные другими словами, но заключающие в себе в разнообразных видоизменениях тот же самый смысл. Так, например, что в начале было Слово, и Слово было у Бога, и Бог был Слово; что все произошло чрез Него и прочее. Но что Слово это стало плотью и обитало с нами (Ин. 1: 1, 3, 14), – этого я не нашел там». Он не мог прочесть там, что Сын, Который единосущен Отцу, родился в убогом вертепе и что Мария спеленала Его и положила в ясли. То есть о том, что по любви к человеку Бог мог умалиться и смириться до того, чтобы воплотиться, что Он воплотился в рабьем зраке (см.: Флп. 2: 6–8). Это составляет центр и меру наших знаний о Господе Иисусе Христе и через Господа Иисуса Христа. Это не было доступно ни Ветхому Завету, ни всем мыслителям греческой философии или какой бы то ни было другой культуры. Это – любовь.

Если мы теперь продолжим обсуждать догмат о Святой Троице, то, говоря, что Отец рождает Сына, от Отца исходит Святой Дух, мы не делаем никаких положительных утверждений, так как в слова