Ровельхейм 2: Право на жизнь - стр. 52
Успехи в учёбе принесли с собой и внимание противоположного пола. Да и было в нём, за что глазу зацепиться: высокий, стройный. Тёмные блестящие волосы, перехваченные в хвост узкой лентой на затылке, спадали почти до лопаток. Неизменно вежливый, с хорошей речью, он не тушевался в присутствии девушек, но и не вёл себя развязно. Несколько раз он удостоился внимания ночами от раскрепощённых старшекурсниц. Близость была приятна, но не более того – не те восторги, о которых взахлёб рассказывали приятели, кичась постельными делами за вином.
Магия – вот настоящее чудо. Данстор зачитывался великими деяниями прежних магов, живших до того, как эта сила начала мельчать. Какой размах, какие подвиги! И они оставляли после себя славное наследие, явные и тайные места, наполненные магией. Не то, что нынешние – жил, магичил, умер, да и развеялись и без того небольшие силы в небытии. Но ничего. Его уникальный дар всё исправит.
8. Глава 8
Его светлость будто задался целью меня уморить. Не было больше ни вопросов, ни нотаций – одни только тренировки. Изнурительные, без передышек, на износ. Когда я в очередной раз без сил валилась на пол, надеясь отдохнуть хоть несколько секунд, меня тотчас настигали жалящие красные искры, заставляя перекатываться на бок и подниматься вновь и вновь. В первый раз выйти с арены я смогла бы разве что ползком. Шентия тогда всё же сжалился, скупо окатив меня целительной белой магией, и вышел прочь, оставив лежащей в изнеможении на полу тренировочной арены. Время было уже за полночь.
Что-то в нём изменилось. Я точно в таком же состоянии лежала на поле со своей командой после очередного турнирного испытания, но тогда боль и усталость ушли с мягким бережным прикосновением Шентии к моему лицу. И после легилименции я чувствовала себя не в пример лучше, чем сейчас, но даже тогда он не позволил мне идти самой, подхватил на руки… Теперь же держался на расстоянии, исключив любой физический контакт и ограничив общение только темой занятий.
Поздно ночью я доползла до своей комнаты и рухнула на кровать, даже не раздеваясь. Утром собирала себя по частям, еле поборов искушение пасть в ноги мистрис Нерайе и упросить её оставить меня отлёживаться в больничном крыле недели на две.
– Ты как? – в голос спросили Мекса и Анхельм, едва я доползла до столовой на завтрак.
– Изверг, – простонала я. – Садист.
«Йа, йа! – встрепенулись духи. – Аусегевёнлихь швайн!»
– Так, значит, не едем в столицу? – протянул разочарованно Хельме.
– Я отцу сообщу, – поджала губы Мекса. – Это нарушение договора.