Ровельхейм 2: Право на жизнь - стр. 40
Напрягало другое: на сложные заклинания и замысловатые магические фигуры, вычитанные в учебниках второго и третьего курсов, Данстору отчаянно не хватало резерва. Серый кокон внутри определился с размерами и более расти не желал. Напрасны были все медитации, практики по увеличению резерва. Старая присказка «выше головы не прыгнешь», гулявшая по Академии, обернулась страшной явью.
Данстор жаждал новых знаний. Но на что они, когда не хватает сил применить на практике! Магия чужих типов с собственным резервом не смешивалась. Используешь её один раз – и всё, новую такую же взять неоткуда. С превеликой осторожностью на практических занятиях он незаметно урывал кусочки тёмной и боевой магии у сокурсников, надеясь, что сила того же типа, что у него, натренирует, увеличит резерв. Но стоило её использовать, выдав за собственную, как кокон возвращался к прежним размерам.
На таких крохах не развернёшься, да и опасно: рано или поздно заметят. Проэкзаменовавшись первым, Данстор рассчитывал пару дней покутить в городе, благо дед, довольный его успехами, регулярно снабжал внука звонкими монетами. Не мешкая, он быстро позавтракал и отправился на каретный двор; приятели обещали присоединиться к нему позже, уже в городе. У крытой пролётки он заметил заметно поникшую Така́ру с дорожной сумкой, студентку с его же курса. Вот же крыжт. Обидно, Такара ему нравилась, хотя дальше переглядываний у них не заходило. Девушка тоже заметила подошедшего Данстора и с грустной улыбкой развела руками.
– Вот… Уезжаю. Не сдала.
– Мне так жаль, Такара, – и Данстор был совершенно искренен. – Хочешь, поедем в город вместе? Провожу тебя. С меня обед, если это хоть немного поднимет тебе настроение.
Такара бросила на теперь уже бывшего сокурсника благодарный взгляд и устроилась на сиденье. За два часа дороги они проговорили столько, сколько никогда не общались за четыре месяца учёбы. Магия у неё была, как и у Данстора, тёмная, только со слабенькой дополнительной воздушной. Стихию она так и не освоила, а из профильных тёмных предметов ей более-менее дались только проклятия. Но расстроена Такара была не столько из-за отчисления, сколько из-за необходимости вернуться в родную деревню.
– Понимаешь, Дан… У нас там люди очень правильные, честные. Отец мой – служитель Сагарты Милостивой, её у нас очень почитают, по её заветам живут. А ведь она от проклятия пала, прежде чем к Вечным присоединилась. И добро бы у меня с воздухом срослось, всё какая никакая польза, а я вот… с лицензией проклятийницы. Хоть и не возвращайся вовсе. Отрекутся они все от меня, как пить дать.