Размер шрифта

Роузуотер - стр. 1

Tade Thompson

Rosewater

* * *

Лайи и Хантеру,
Отцу и сыну

Глава первая. Роузуотер: 2066

Сорок минут работы в «Честном банке» – и меня одолевает тревога. Обычно день начинается именно так. На этот раз дело в свадьбе и выпускном экзамене. Не в моей свадьбе и не моем экзамене. Из кресла у окна мне виден, но не слышен город. С такой высоты кажется, что в Роузуотере все в порядке. Кварталы, дороги, улицы, поток машин, лениво огибающих купол. Отсюда можно разглядеть храм. Окно слева от меня, а я сижу за одним концом овального стола с еще четырьмя контрактниками. Мы на пятнадцатом, последнем этаже. Над нами открыт люк, квадратный, со стороной где-то в метр, и только защитная решетка отделяет нас от неба. Синего, с белыми крапинами облаков. Солнце еще не жарит, это будет позже. Несмотря на открытый люк, в комнате работает кондиционер – трата энергии, за которую «Честный банк» еженедельно штрафуют. Они готовы понести убытки.

Справа от меня зевает Бола. Она беременна и в последнее время сильно устает. Еще она много ест, но, полагаю, этого стоило ожидать. За те два года, что мы знакомы, она уже второй раз на сносях. Я не вполне понимаю беременность. Я единственный ребенок и вырос без питомцев или домашнего скота. Знания подцеплял то здесь, то там, а биологией никогда не интересовался. За исключением микробиологии, которую пришлось выучить позднее.

Я пытаюсь расслабиться и сосредоточиться на клиентах банка. Снова накатывает предсвадебный мандраж.

В центре стола возвышается голографический телесуфлер. Пока что он состоит из случайных световых завихрений, но через несколько минут оживет и выдаст текст. В комнате по соседству с нашей заканчивает работу ночная смена.

– Я слышала, они вчера вечером Дюма читали, – говорит Бола.

Она просто болтает. Не имеет значения, что читала другая смена. Я улыбаюсь и ничего не отвечаю.

До свадьбы, которую я чувствую, осталось три месяца. Невеста набрала несколько фунтов и не знает, перешивать ей платье или сходить на липосакцию. По-моему, у женщин бывает две красоты. Внешняя, которая видна всем, и внутренняя, тайная красота, истинная, которую женщины показывают лишь тем, кого любят.

Бола красивее, когда беременна.

– Шестьдесят секунд, – сообщает динамик.

Я отпиваю воды из стакана. Остальные контрактники – новички. Они не одеваются по всей форме, как мы с Болой. Они носят топы, футболки и железки в волосах. У них телефоны-имплантаты.

Я ненавижу любые имплантаты. У меня только один. Стандартный локатор без всяких расширений. Скучно на самом деле, но это требование нанимателя.

Страх перед экзаменом утихает, прежде чем я успеваю изолировать и прощупать источник. Ну и ладно.

Куски металла, которые молодежь цепляет на волосы, добыты из разбившихся самолетов. Лагос, Абуджа, Джос, Кано и все, что между ними, – с начала нулевых самолеты в Нигерии падали на каждом внутреннем маршруте. Люди носят куски фюзеляжей как защитные амулеты.

Среди нас есть сияющие. Мы узнаем их с первого взгляда – вихрь подхватывает нас и притягивает к ним, как и всех остальных. Бола как раз из таких. Иногда я ловлю себя на том, что смотрю на нее, не зная почему. Она частенько ловит мой взгляд и подмигивает. Сейчас распаковывает свой завтрак – несколько свертков с мой-мой [1].

– Начали, – говорит динамик.

Текст «Государства» Платона, написанный призрачными, голографическими буквами, медленно и ровно плывет по цилиндрическому дисплею. Я начинаю читать, и остальные тоже, одни молча, другие вслух. Мы входим в ксеносферу и устанавливаем банковский файервол.

Каждый день около пятисот клиентов проводят здесь денежные транзакции. Дикие сенситивы щупают и тыкаются, пытаясь извлечь из воздуха персональные данные. Я имею в виду даты рождения, ПИН-коды, девичьи фамилии матерей, предыдущие сделки – все, что лежит в переднем мозге каждого клиента, в рабочей памяти, и ждет, когда его выковыряют голодные, необученные пираты-телепаты.

Страница 1

На следующую страницу