Российское государство: вчера, сегодня, завтра - стр. 166
Зато на локальном уровне государственное чиновничество, судейские люди и органы внутренних дел уступают бо́льшую часть своей власти институтам самоуправления. Причем нынешний районный уровень – слишком крупный, слишком неудобный для решения простейших задач, хотя бы жилищно-коммунальных. Первичные властные ячейки должны быть сформированы на уровне более мелком, чем современный мегаполисный микрорайон; в идеале – до 1000 жителей для города и до 300 жителей для сельской местности. Здесь все знают всех, здесь ясно видны нужды общины, и здесь могут быть использованы разные формы самоорганизации народа, в том числе выдвижение старост (исполнительная власть), «голов» (с полномочиями шерифского характера, о чем неоднократно высказывался П. Данилин) и «сотских» для управления народным ополчением (необходимость его формирования обоснована М. Ремизовым). От этих локальных структур должно выбирать должностных лиц на районный уровень, а там – на муниципальный, где они будут делить власть с «воеводой» пониже рангом, чем региональный.
Таким образом, если на высших уровнях власти демократия будет в значительной степени урезана, то на нижних установится господство чистой, беспримесной демократии. Как в эллинских полисах.
Автор этих строк сознает, что его предложения идут вразрез со всей политической философией евроамериканского мира со времен эпохи Просвещения. Так и бес с ней.
Максим Артемьев
Слабость демократии и утопии ее противников
(О «русском консерватизме» Дмитрия Володихина и необходимости конституционной реформы)
Дискуссия разворачивается вокруг двух основных вопросов. Первый: реально ли создать в России прочные государственные институты, не завязанные на конкретную личность или должность? Второй: приемлема ли для России демократия?
Мы обсуждаем эти вопросы после того, как «крепкая власть» в 1990-е годы стала главным требованием населения, и пока нет предпосылок к чему-то иному. Людей не интересуют вопросы разделения властей, четкого разграничения полномочий и многое другое, о чем говорится в статье Михаила Краснова и в выступлениях его сторонников и оппонентов. Люди ждут от государства конкретной помощи, его вмешательства даже в самые ничтожные их проблемы. И при таком состоянии умов всякая дискуссия, подобная нынешней, обречена быть умозрительной, далекой от жизни, академической. Ясно, что под лозунгом «Больше демократии!» или «Нет персоналистскому режиму!» много народу не соберешь. В этом смысле я согласен с Дмитрием Володихиным, что самые слова «демократия» и «либерализм» оказались в общественном сознании скомпрометированными.