Российский колокол. Спецвыпуск. «Новогодняя молния» - стр. 35
– Давно вы приехали на Камчатку?
– Я здесь родился, а предки мои были служилыми казаками и в давние времена прибыли из Якутска.
– Не близкий путь, – удивился я.
– Дед мой сказывал, что на оленях до года уходило на дорогу.
– Неужели ехали с женами и детьми?
Василий Степанович задумался, подбросил в затухающий костер сухой хворост. Огонь вспыхнул ярким пламенем, его языки стали лизать висевший над костром чайник.
– Не думаю, – сказал он после недолгого молчания, – многие брали в жены камчадалок. Если дети в таких семьях умели говорить по-русски, то их зачисляли в казаки.
– Чем же занимались казаки?
– Существовал устав, всех функций казачества мне не перечесть. Их было очень много. Отец сказывал, что до революции он занимался охраной котиков на мысе Лопатка от браконьеров. Охранникам разрешалось в год добыть двух котиков. При этом одну шкуру должны были сдать в казну, а вторая поступала в личное пользование. В те времена шкуры котиков ценились у купцов очень дорого. В свободное от службы время все занимались охотой и рыбалкой, поскольку на денежное и хлебное содержание большим семьям прожить было сложно.
Мы помолчали, думая каждый о своем. Вечерело. Кое-где на небе стали проклевываться звезды, как ростки посаженных в землю семян. Василий Степанович произнес:
– Пойдем спать, утро вечера мудренее.
Я еще раз взглянул на небо, вдохнул полной грудью воздух с запахом костра, снял теплую куртку и полез в шалаш. Там улегся на толстый слой травы, как на мягкую перину, прикрывшись курткой. Запах сена щекотал в носу, жесткие стебли покалывали щеки. Пришлось подложить под голову шапку. «Какая благодать по сравнению с жестким диваном в каюте», – подумал я, засыпая.
Во сне видел уток, летающих над озером, и себя, стоящего в камышах на берегу. Вот одна утка отделилась от стаи и летит в мою сторону. Вскинув ружье, тщательно целился и нажимал на спусковой крючок, но звука выстрела не последовало. Утка пролетела над головой и скрылась вдали. Утки несколько раз пролетали надо мной, но я не мог произвести выстрела.
Утром, когда проснулся и вылез из шалаша, уже трещал костер, на котором разогревалась уха и шипел чайник. Солнце выглянуло из-за сопок и приветливо улыбнулось, обещая хороший день. Василий Степанович сидел на корточках, неторопливо ломал ветки хвороста и подбрасывал в костер. Все движения рыбака были спокойными и неторопливыми. Он никогда не суетился, все делал уверенно, но медленно, как бы экономя силы.
После завтрака мы переплыли к другому берегу реки. Здесь около впадающего в реку ручья стояли сети. Поднявшись на берег, прежде всего отправился посмотреть выброшенную медведем рыбу. Она была нетронутой.