Российский колокол № 2 (46) 2024 - стр. 45

Ушла.

Ушла, чтобы не возвращаться.

Ушла, чтобы судить.

Кто берёт на себя право судить, должен помнить о милосердии.

Лора до боли сжала фигурку в руке. Ещё немного – и ладонь начнёт сочиться кровью, и кровь смешается с дождевой водой, и это будет последней каплей – буквально, – это станет её заветом с потопом, который смоет Атлантиду, чтобы мир ушёл на дно, чтобы отцовский гроб уплыл в неизвестном направлении, чтобы она была – свободна.

Рука отца на кошачьей голове.

Мягкая, нежная рука.

Хватка Лоры ослабла. Она зажмурилась.

«Я так и не знаю, что стало с Китиком, – вдруг подумала она. – Тогда он был котёнком, сейчас ему, должно быть, лет десять?

Я могу его разыскать, – подумала она. – Я поеду в Карповку. Сейчас. Нет, после похорон. Я поеду в Карповку и найду кота. Конечно, он там, и он ждёт меня».

Лора распахнула глаза и рванула с места. Вода хлюпала в туфлях, юбка липла к бёдрам, но Лора ничего не замечала. Дождь успокоился и теперь не лупил, а журчал монотонно, умиротворённо. Вода была тёплой.

Лора слизнула капли с верхней губы и огляделась. Калитка в заборе приоткрылась, и оттуда показался босоногий пацан, промокший до нитки. При виде Лоры он расплылся в счастливой улыбке и показал поднятый вверх большой палец. Сочные сливы, умытые, фиолетовые, болтались прямо возле забора, пацан сорвал одну, засунул в рот и умчал куда-то, не разбирая дороги.

Лора засмеялась.

Луч солнца скользнул по ветви сливового дерева, отразился в луже, пробежал по зелёной крыше, перепрыгнул на здание школы – фасад в строительных лесах, здание собирались готовить к новому учебному году. Из-за поворота, звеня, вдруг выкатил трамвай: маленький, пронзительно-красный. Он проехал мимо Лоры, и она успела заметить на месте вагоновожатой – на месте мамы – фигурку в жёлтой спецовке. Кто-то махнул ей рукой, Лора махнула в ответ.

Пахло зеленью, пахло – оранжево, терпко, горьковато – ноготками и настурциями с чужих участков, солёными огурцами с рынка, вишнёвым вареньем, копчёным дымком из печной трубы, свежей краской, чистой водой.

Лора взглянула на раскрытые ладони. Пусто. Латунная фигурка исчезла.

Лора оглянулась – дорога, лужи. Наверное, выронила.

Она пошла вперёд не оглядываясь.

После похорон вернулись двумя машинами.

Галя, которая не ходила на похороны, взяла на себя хлопоты по дому, и гостей встретил накрытый стол. Кружевные блины, мёд, яблоки, домашний самогон – Галя знала, где Лорин отец хранил запасы, – трофейный фарфор, портрет в чёрной рамке – отец смотрел строго, но в уголке рта притаилась улыбка. Странно, Лора никогда её не замечала, впрочем, нет, она просто забыла.