Российский колокол № 2 (46) 2024 - стр. 46

С такой же улыбкой отец гладил Китика в то лето, когда они не смогли взять его из деревни.

Лорин взгляд скользил по обоям, по рамам картин, по железным каркасам старых кроватей, по коврам на стенах. Она ничего не знала о жизни человека в этом доме. Она вернулась слишком поздно.

Но она вернулась.

От отцовского самогона внутри стало тепло и тихо; Лора слушала рассказы соседей, смеялась и плакала: сначала украдкой, потом не таясь.

Кто-то – уже не Галя – гладил её по плечам, обнимал.

Блинчики были восхитительны.

Лора ходила из комнаты в кухню и обратно, прикасалась к стенам, будто что-то искала. Будто хотела – успеть – узнать отца лучше, как не знала при жизни.

На кухне взгляд опустился, скользнул по полу и упёрся в две миски.

Две кошачьи миски. С едой и водой.

– Орихалк! – Восклицание за спиной заставило Лору подпрыгнуть.

Сердце билось как бешеное. Она оглянулась. Сзади стояла Галя. Она всплеснула руками:

– Я совсем забыла! Я же забрала его к себе. Ну, когда… всё случилось. Мои оба недовольны, но терпят.

Лора открыла рот. Закрыла.

Она не поняла ни слова.

– Кот, – терпеливо разъяснила Галя. – Он вам не говорил? Он взял кота из Карповки. Лет шесть назад, – Галя загибала пальцы и что-то беззвучно шептала, – или семь. Назвал Орихалком. Дурацкое имя для кота, как я считаю, – доверительно шепнула она, – но он мне что-то про ценные металлы рассказывал, ему виднее, с заводом-то. Говорил, шерсть у кота такая. Латунная. Необычный цвет. Я могу его оставить, мои привыкнут, куда денутся.

– Нет! – Лора подалась к Гале, и та отступила на шаг. – Кот! Я возьму кота.

Самолёт взмыл в небо.

Лора прислонилась лбом к окну. Крошечный Н-ск быстро превратился в свою же проекцию на карте. Мелькнула голубая лента реки. Запестрели жёлтые и зелёные квадратики полей, нитки шоссе. Лора перевела взгляд от окна на переноску.

Кота, казалось, не удивило внезапное путешествие. Он дремал.

«Домой, – подумала Лора. – Мы летим домой».

По лицам и стенам скользили отсветы голограммы, нейросеть под чутким руководством Анюты творила чудеса. Скрипка в его руках старалась не уступать. Последние аккорды – волны умирали на экране. Аплодисменты. Крики «Браво, у-у-у!». Его сдержанная улыбка, поклон.

Теперь все разойдутся на фуршет, а он продолжит играть, что-нибудь ненавязчивое, лёгкое. Кое-кто вернётся к сцене с закусками и шампанским. Он будет играть, а за его спиной на экране будут плясать тени. Потом он наскоро перекусит тем, что Аня успеет отложить ему. Потом скрипка ляжет в футляр, и он поедет с пересадками в съёмную трёшку. По зимней столице, щедро раскрашенной огнями. Потом…