Россия на изломе - стр. 14

– Разбирайтесь.

– Спасибо. А спят где?

– Да вот же кровать.

– Какая же это кровать? Доски. Нары только очень широкие.

– Так что ж? Это и есть кровать. Тут все вместе спят: и муж, и жена, и дети. А то ещё и «сынка» подселят.

– Какого ещё «сынка»?

– Да не женатого рабочего. Хозяйка на него готовит, пока он работает.

– И в половом вопросе не даёт пропасть, – решил пошутить Никитин.

– И это тоже, – вполне серьёзно сказала женщина.

– Управляющий так и говорит, – сказала другая женщина, – жизнь здесь развратная. Всех девочек перепортили, ни одной целой нет. Всех лиц женского пола заставляют идти к конторским полы мыть.

– Как это понять? – спросил Керенский и поморщился от боли: поясницу тянуло.

– Да очень просто. Когда полы моешь – как стоишь?

– Вот так, господа, – простодушно показала первая женщина, – полы мыть не обязательно, главное стоять правильно.

– А подол тебе конторские сами задерут, – горько усмехнулась вторая женщина.

– А как же муж? – ошарашено спросил Кобяков.

– А что муж? Муж всё знает. Если я не пойду «полы мыть» или «мыть» буду плохо, то меня вместе с мужем и детьми на улицу выгонят и заработанных денег не дадут. И хорошо если летом. Здесь в сентябре пароходы по реке ходить прекращают. Отсюда не выбраться. По договору найма, если я хочу с детьми жить рядом с мужем, то должна работать. А работу определяет начальство. А «мытьё полов» это как раз работа.

– Жизнь у вас весёлая, – мрачно сказал Кобяков.

– Не соскучишься, – согласились женщины.

На улице жара и комары – сочетание отвратительное. В плотной одежде жарко, а её не снимешь, комары загрызут.

Балагашка – шалаш из досок, вход занавешен плотной тканью. В балагашке хорошо: прохладно и комаров нет, а если залетит, то его убивают без жалости.

Керенский культурно постучал костяшками пальцев по доске.

– Кого там несёт? – послышался недовольный голос.

– Комиссия из Петербурга. Разбираемся, что у вас тут происходит.

– Чего тут происходит? Бардак у нас происходит. Произвол. Что тут разбираться?

– Вот и расскажите.

– Заползайте.

– Нас трое.

– Ну, заползайте трое. В тесноте да не в обиде. Только быстро, комаров не напустите. Сапоги снаружи снимите.

В балагашке настелены одеяла, матрасы, это пол и постель одновременно, стоять нельзя, только сидеть или лежать. В ней муж, жена и трое детей и влезли ещё трое мужчин.

– Разрешите представиться: адвокат по политическим делам Керенский Александр Фёдорович. А это присяжные поверенные Кобяков и Никитин.

Боль в пояснице прекратилась, Керенский повеселел.

– Керенский? – сказал мужик, ему было чуть меньше сорока лет. – Это какого Керенского? Уж не Фёдора ли Михайловича сынок?