Россия и мусульманский мир № 7 / 2014 - стр. 32
Настоящий этап, наблюдаемый в развитии мусульманского сообщества России, можно назвать периодом его всестороннего интеллектуального совершенствования и институционального укрепления символической элиты. Практически отказавшись от создания за последние десять лет каких-либо новых политических движений и партий, излагающих политические цели в терминах ислама (в отличие от 1990-х годов, когда партийное строительство мусульман России в значительной степени проходило под мусульманскими лозунгами), среда российских носителей исламской идентичности естественно «созрела» до нового уровня элитогенеза.
В структурной иерархии его акторов отчетливо определяются черты символической элиты, которая энергично интегрируется в единый конгломерат с другими элитными группами – с постепенно омолаживающейся политической элитой мусульманских регионов, которой также свойственно многоуровневое представительство57, и молодым пополнением – интеллектуальной элитой. Активно действуя в пространстве публичной сферы, они участвуют в переопределении и формировании исламской и национальной (общегражданской) идентичностей как коммуникативных конструктов. Добиваясь равноправного положения с православной доминирующей группой, мусульмане настаивают на признании равноположенности их сообщества ключевым субъектам программы российского нациестроительства. В противном случае любое дальнейшее пренебрежение политической элитой, властвующей сегодня от имени и в интересах православного большинства, высказывающимися в научной среде предупреждениями об опасности нелегитимного использования дискурсивной власти58 может вести к нежелательной радикал-исламизации отдельных групп мусульманского населения и далее продолжать провоцировать в российском социуме нежелательные конфликты в сфере этнополитических и межконфессиональных отношений. Опасность такого исхода крайне нежелательна, особенно в условиях гетерогенности постсоветского политического сообщества, все еще остающегося, по оценке авторитетного специалиста в области национальной политики В.А. Михайлова, «сложной, неравновесной системой, в которой потенциалы согласия и конфликтности сохраняются почти равновеликими»59.
Как справедливо отмечает политолог О.Ф. Шабров, «возникшему с крушением унифицированного советского строя разнообразию экономических, политических, идеологических форм, помноженному на растущее этническое и конфессиональное разнообразие, должна соответствовать модель государственного управления, отвечающая особенностям многосоставного (выделено нами. –