Россия и мусульманский мир № 5 / 2015 - стр. 26

Тем не менее множество здравомыслящих граждан различных государств отказались солидаризироваться с редакторской политикой скандально известного еженедельника. Вот как, например, объяснил свою принципиальную позицию представитель известного европейского аристократического рода Карл-Филипп Орлеанский, герцог Анжуйский: «“Шарли Эбдо” – это вульгарный листок, презирающий любое мнение, кроме своего собственного, занимающийся провокациями под предлогом свободы выражения мнений. “Шарли Эбдо” – это агрессивное издание, сеющее ненависть между религиями, называя это юмором. “Шарли Эбдо” – это воплощение европейского атеистического левого общества, которое подрывает авторитеты и сеет вражду между людьми и народами, невзирая на расы, цвета кожи и религии». Осудив варварский акт и выразив соболезнования родным и близким покойных, герцог заявил: «Я отказываюсь принимать участие в этом “республиканском священном союзе” “за Шарли”, потому что просто не понимаю, что я должен защищать… Я считаю бессмысленной попытку добиться национального единства на такой основе и осуждаю лицемерие граждан, которые либо никогда не читали это юмористическое еженедельное издание, либо сами же его критиковали. Почтить память жертв – да. Солидаризироваться с “Шарли Эбдо” – нет». («Литературная газета», № 5, 4–10 февраля 2015 г., с. 3. «Нет, я не Шарли».)

В то же время, массы людей под лозунгом «Шарли – это я» устремились на улицы и в интернет-пространство, не только осуждая террористическое варварство, но и отстаивая завоевания Великой французской революции, да и Запада в целом. Понять их искренний порыв несложно. Большинство выражало возмущение посягательством на священные для европейцев ценности – на права человека, на гражданское общество, верховенство закона и секулярное государственное устройство. Для кого-то это был повод высказаться против излишней политкорректности мультикультурализма, показной самоизоляции мигрантов и нарастающего диктата исламского радикализма. Были и те, кто защищал право на атеистическое мировоззрение, критическое отношение к религии, свободу самовыражения.

Стоит вспомнить, что на родине «Марсельезы» традиции антиклерикализма, освобождения граждан от церковных оков, победы светской этики над религиозной начали утверждаться более двух столетий назад. С тех же эпох Романтизма и Просвещения появляется и особая французская сатира, позволяющая себе непочтительное отношение к церкви. Но в прошлом острие специфического юмора и иронии было направлено преимущественно на европейские религиозные институты. Надо признать, подчас небезосновательно. Интриганство, косность, фанатизм, алчность, жульничество и лицемерие в те времена были не редкостью в церковных кругах. Позже насмешки над своей религией стали нормой во всей Европе. Тем не менее соблюдались определенные рамки приличия.