Россия и мусульманский мир № 12 / 2013 - стр. 10
Выводы и перспективы
Круг лиц, принимающих участие в формировании и реализации российской внешней политики, за последний год – несмотря на смену президентов – изменился незначительно. Тем не менее внешнеполитический консенсус – иначе говоря, согласие большинства общества с правительственной политикой – уходит в прошлое. Два фактора играют при этом ведущую роль: формирование специфических внешнеэкономических интересов отдельных государственных и частных корпораций, компаний, кланов и дальнейшее политико-идеологическое расслоение социума, разные группы которого предлагают разные внешнеполитические ориентации. Этот процесс не имеет прямого отношения к прошедшей в Кремле рокировке и будет развиваться и дальше по мере пробуждения общества. В обозримом будущем, конечно, внешняя политика на главнейших направлениях будет определяться прежде всего Владимиром Путиным и реализовываться существующим бюрократическим аппаратом, но в дальнейшем внешнеполитический курс станет предметом борьбы интересов и идеологий.
Пока рано делать вывод о том, какова будет внешняя политика президента Путина во время его третьего срока. Судьбоносные шаги еще впереди, «исторические» речи еще не написаны. Условия, в которых существует Россия, меняются быстро и не всегда предсказуемо. Уже можно констатировать, однако, что обозначенные тенденции – геополитической «перебалансировки» в пользу Евразии и АТР, символической «суверенизации» России и ее дальнейшего дистанцирования от США и ЕС, а также эрозии внешнеполитического консенсуса – будут развиваться. Четвертый вариант путинской внешней политики, вероятно, будет существенно отличаться от трех предыдущих.
«Россия в глобальной политике», М., 2013 г., т. 11, спец. выпуск, с. 71–82.
Три исторические субкультуры постсоветской России
Владимир Согрин, доктор исторических наук, профессор, главный редактор журнала «Общественные науки и современность»
Эта статья – моя четвертая попытка в течение 20 с небольшим лет осмыслить тенденции обновления отечественной историографии.
На рубеже 1980–1990-х годов прошлого века я высоко оценивал пересмотр отечественной литературой периода горбачёвской перестройки догматов советской эпохи и работу по ликвидации «белых пятен» истории. Во второй статье, относящейся к середине 1990-х годов, я рассматривал в качестве главной позитивной тенденции отечественной историографии возрождение научного плюрализма – важнейшего основания эволюционного приближения к исторической истине. Только научная конкуренция, столкновение позиций отбирает адекватные историческим реальностям концепции и выводы, отсеивая ложные. Вместе с тем я обнаруживал, что новые историографические течения, среди них и перестроечное, испытывали воздействие определенных идеологем. Третья попытка относится к середине 2000-х годов и была приурочена к 20-летию горбачёвских реформ. В статье констатировалось откровенное желание власти подчинить себе историографию, по крайней мере ее мейнстрим, и руководствоваться знаменитой формулой Дж. Оруэлла «кто управляет прошлым, тот управляет будущим» (чего не было в горбачёвский и ельцинский периоды). В качестве позитивной тенденции отмечалась интеграция лучшей части отечественной историографии (в моей оценке) в мировой историографический процесс и безусловное повышение, по сравнению со всеми предшествующими периодами, ее научного уровня.