Россия и мусульманский мир № 10 / 2013 - стр. 21
По большому счету речь идет об усиливающейся цивилизационной дистанции между равнинными и горскими народами. Религия является мощным фактором идентичности, при этом она не обязательно проявляется в отправлении обрядов, подпитывает стихийное этнокультурное размежевание, хотя и редко проявляется в межэтнических конфликтах.
Сегодня мы имеем два уровня в этноконфессиональных отношениях: на верхнем идет конструктивный диалог между представителями религиозных конфессий, между религиозными лидерами и властью; на нижнем имеют место усиление влияния религии и этноконфессиональное размежевание. Конфессиональные конфликты чаще всего разворачиваются как внутриконфессиональные, а также между традиционными конфессиями и новыми религиозными движениями. Внутриконфессиональные конфликты на Юге России в основном разворачиваются в мусульманской среде. Противоречия здесь многочисленны и трудноразрешимы: между приверженцами разных мазхабов, шейхами, этническими лидерами, радикалами и законопослушными гражданами. Рост числа конфликтов стимулирует социально-политическое напряжение в обществе.
Не приуменьшая роль исламской составляющей идентичности на Северном Кавказе, необходимо отметить, что для большинства населения она уступает по своей значимости идентичности этнической. Развитие религиозных институтов ислама в регионе происходит в основном в рамках границ различных этнических групп. Эта тенденция не абсолютна, но она усиливает собственно религиозные различия. В многонациональном Дагестане представителей титульных народов (кумыки, лакцы, даргинцы, лезгины, ногайцы) не устраивает то, что большинство ключевых постов в Духовном управлении мусульман Дагестана занимают представители одного этноса (аварцы). Ярким примером могут послужить трения между чеченской и даргинской диаспорами в Калмыкии по вопросу руководства религиозной жизнью мусульман. В целом, «традиционные» религии не смогли послужить основой идентичности большинства населения. Конфессиональная идентичность лишь дополняет, оттеняет этническую идентичность.
Вместе с тем в макрорегионе конструируется и активно распространяется неоисламская идентичность (неоваххабизм). Она предлагает свой вариант внятных ответов на ключевые вопросы социально-политической жизни, обладает мощным консолидирующим потенциалом, основанным на идеях «неоваххабитского интернационализма». Идеология радикального ислама распространяется с помощью современных социальных технологий, созвучна настроениям и запросам части северокавказской молодежи, основана на противостоянии образам и идеям современной глобальной молодежной масскультуры, с ее культом насилия, тотального отрицания авторитета старшего поколения. Это радикальный социальный протест в условиях отсутствия реальных политических альтернатив. Молодежь, исповедующая радикальные идеи, противопоставляет себя в первую очередь представителям «традиционного» ислама. Носителей этих идей все чаще можно встретить среди студентов «русских» городов Юга России. Но в отношении с местной молодежью эта конфликтная религиозная идентичность пока особенно себя не проявляла. В конфликтах среди городской молодежи (Ставрополь, 2007; Ростов, 2010) тема религии не звучала.