России верные сыны - стр. 67
– Ты не единственный. Посмотри на полковника: он прискакал из-под Данцига, от самого Платова, и сидит на этом диване второй день… Что хорошенького в Варшаве? Что нового в театре? Все так же смешит комический актер Жулковский?
Разговор шел по-французски, но вскоре черноволосый офицер перешел на русский язык:
– Помнишь Тарутино? Помнишь Леташевку? Какой был порядок! Каждый знал свое место. Едва появлялся на пороге курьер – и тут же его ведут к самому фельдмаршалу…
– Что вспоминать! – вздохнул гусар. – Оттого и победили. Того уж не будет, что было.
Гейсмар слушал эти речи, подливая себе вина, угощаясь поросенком и стараясь запомнить все, что говорилось вокруг.
– Фигнер, славнейший наш партизан, прибыл сюда, подождал час, не более, вскипел и прямо без доклада вошел к главнокомандующему. И что ты думаешь, – сидел у него два часа, граф не отпускал его, понравились ему рассказы Фигнера. Тот посмешил его, получил, что надобно – снаряжение, две пушчонки, откланялся, и был таков. А то еще и по сей день торчал бы в главной квартире.
– Грустно все это, господа, – сказал молчавший до тех пор казачий полковник, – ведь у нас война – и с самим Наполеоном… Да как винить графа Петра Христиановича? В армии два генерала старше его чином – наш Милорадович и пруссак Блюхер, а нынче прибыл из Торна третий – Барклай. Граф не может им приказывать, должен просить… Вот и рассудите.
Выслушав все это, Гейсмар тотчас же встал от стола и пошел разыскивать Нольде. Он нашел его в веселой компании, около той же хорошенькой немочки. Нольде рассыпался в извинениях и исчез, уверяя, что тотчас же доложит о нем графу. Но Гейсмар, вспомнив историю с Фигнером, сам протиснулся к лестнице, которая вела на второй этаж. Тут стояли два генерала. Одного из них Гейсмар знал в лицо, – это был известный своей храбростью герой Бородинского сражения Николай Николаевич Раевский. Другого он не знал. Богатырского роста, чуть сутулый, быстрым и проницательным взором он скользнул по фигуре Гейсмара и продолжал начатый разговор:
– На второй день сражения под Лютценом полдня ездили, искали главнокомандующего, ждали, какие будут распоряжения, нашли в поле, сидит на пеньке. Спрашивают: «Какие будут от вас приказания, граф?» А он в ответ…
Генерал оглянулся, Гейсмар отступил в темный угол под лестницей.
– «…когда в армии император, то главнокомандующий ожидает приказаний его величества». А при Бауцене? – продолжал незнакомый генерал. – Где это видано, чтобы главнокомандующий так и не отъезжал от императора? Милорадович говорил мне: «Я плакал, как ребенок. Идет сражение, а я два дня без пользы простоял в арьергарде…» Кавалерия так и не была в деле.