Рондо на тему любви. Ради счастья, ради нашего, если мы хотим его… Любовь стоит того, чтобы ждать - стр. 5
В первый раз такое случилось перед смертью дедушки. Дедушка во сне Милы был веселым, энергичным… пионером. И она, конечно, не придала сну значения. Три дня сон всплывал в памяти Милы в самый неожиданный момент, и тогда она очень хотела пересказать его дедушке, чтобы вместе над ним посмеяться, но всё время что-то отвлекало. А на четвёртый день дедушка не вернулся с работы, и только утром они нашли его в больнице. В электричке с ним случился инсульт, а ещё через пять дней дедушка умер, не приходя в сознание. Маму мучило, что даже в бессознательном состоянии дедушка порывался куда-то идти, а Милу мучило воспоминание о том сне.
Второй раз тяжёлый сон приснился через год, перед смертью бабушки. Этот сон она не помнила, но проснулась с тяжестью на душе и знанием, что бабушка скоро уйдёт. Мила очень хотела его кому-нибудь рассказать, почему-то казалось, что если расскажет, то страшное не случится, но рассказывать-то было нечего. Бабушка ушла из жизни через три дня после годовщины смерти дедушки и сна Милы.
Третий сон был ярким, реалистичным и не оставлял сомнений к чему он приснился. Папа болел уже два года. Последняя стадия онкологии. Никаких надежд на врачей и даже на чудо. Миле приснилось, что она летит с папой в самолёте (папа был военным лётчиком) над бескрайним полем грязной мокрой земли, и расчерчено оно на квадратики, с одинаковыми квадратиками плит внутри. Поле почему-то выпуклое, а где-то далеко-далеко вдали виднеется лес. Когда папа умер, и они с братом поехали на районное кладбище договариваться о захоронении, Мила увидела картину, в точности повторяющую картину из сна, и с ней случилась истерика…
Несколько месяцев потом Мила боялась засыпать, довела себя до бессонницы, долго лечилась и спаслась только благодаря музыке. Музыке, которая бушевала у неё в душе. И слышна была только ей одной. Со зрителями смычки не получалось. Они слышали только холодное, отстранённое, технически виртуозное исполнение нот. На таком исполнении тоже можно было выстроить карьеру, как это, например, сделал пианист Борис Березовский. Но Мила не хотела для себя такого. Далёк для неё был и Денис Мацуев, с его открытым, экспрессивным выбросом эмоций. Если говорить о золотой середине, к которой лежала душа Милы, то ей хотелось играть на скрипке, как на рояле играет Рудольф Бухбиндер. Его пальцы летают по клавишам, почти их не касаясь, они сами выводят за него даже самые трудные пассажи. На концерте он сидит не за роялем, он внутри него, внутри оркестра, он сам – рояль, он сам – оркестр, он сам – свободно струящееся искусство. В его исполнении произведения XVI-XVII веков звучат современнее XXI века, опережая, предвосхищая пространство и время. Таким же исполнителем был, Мила была в этом уверена, её кумир – Никколо Паганини