Романовы - стр. 2
Почему-то я им никогда не нравилась.
Покоробившиеся окна, выходящие во внутренний двор, искажали, но не скрывали шеренги солдат, стоявших по стойке «смирно» в ожидании. Наши цыплята клевали их обувь, вырывая кусочки серого войлока. Большевики даже не моргали. Должно быть, их прибыло больше сотни! Зачем так много?
Папа широко шагнул к темноглазому человеку и протянул руку для приветствия.
– Добро пожаловать в Тобольск, командир.
Тот не ответил на рукопожатие, вместо этого громко объявил:
– Меня зовут Яков Юровский. По приказу Центрального комитета имени Ленина семья Романовых подлежит переселению.
Переселению? Возможно ли, что они собираются отправить нас домой? Мы были спрятаны в этом тесном домишке целый год, не имея возможности побывать в городе или подышать свежим воздухом дольше, чем жалкий час-другой в день. Мне не терпелось снова вволю побродить по лесу, насобирать опят, размяться… попрактиковаться в магии.
Затаив в душе крохотный огонек надежды, я ждала дальнейших объяснений.
Не дождавшись ответного приветствия, папа опустил руку и невозмутимо поинтересовался:
– Куда?
– Это еще предстоит решить. – Ровный голос Юровского погасил во мне едва затеплившуюся искорку надежды.
– Когда? – задал вопрос папа.
– Незамедлительно.
Мама сидела в глубине комнаты, завернувшись в толстые шерстяные одеяла. Вопреки недомоганию суровое выражение не сходило с ее лица. Она выпрямилась в кресле.
– Но наш сын слишком болен, чтобы путешествовать.
– Мне приказано немедленно переселить бывшего царя. – Юровский щелкнул каблуками, грязь с его сапог брызнула на ковер у входа. – Остальные члены семьи меня не интересуют.
Я ахнула, звук эхом пронесся через все помещение, заставив Юровского взглянуть прямо на меня. Он собирается забрать папу без нас? Единственное утешение во время изгнания заключалось в нашей сплоченности. Наша сила – в семье. Узы крови Романовых удерживают нас от отчаяния.
Пожалуйста. Пожалуйста, нет.
Папа вскинул подбородок, и конвоиры, вошедшие в комнату, казалось, вытянулись по струнке из уважения к нему. Он будто снова стал царем.
– Я не расстанусь со своей семьей.
– Тогда вас увезут силой. – Юровскому не нужно было указывать на отряд снаружи. Мы оказались в меньшинстве. – Вы можете взять с собой сопровождающих, но мы уезжаем к утру. Остальные члены вашей семьи могут последовать за вами, как только мальчик… почувствует себя лучше. – Он словно хотел сказать «умрет». Непроизнесенное слово тяжело повисло в комнате.
Увозят. Завтра. Силой.
Приказ Юровского обсуждению не подлежал. Мое самообладание выскользнуло сквозь пальцы. Чувства рвались наружу пронзительным воплем. Не может быть, что нас разлучают! Зачем? Для чего понадобилось увозить папу с такой срочностью? Да еще и не сообщив нам,