Роковое счастье - стр. 23
– Не-е, – растерянно протянула Олеся.
– Ну дак, а чаго ж тады спрашиваешь што ни попадя? Нечисть николи не пралье человечьей крови и даже копейки чужой не украде. Ето тольки люди на такое дуже падкие! А вот черт или дьявол – вот яны-то и подстрекають нас на такие грехи, да нашу душу на стойкасть праверають. Ежели душа чистая, то ниякое искушение ёй не страшно. А кали человек с червоточинкой внутри – дьявол тольки радавацца буде, мол, найшов-таки, каго хатев. Вот таких людей ён и падбивае на любы грех. И не черти, а сами люди губять адин адного. А черти или той самы дьявол, можна сказать, дажа некаторую пользу приносять, патаму як зло тайнае робять явным, а значицца, и паганых людей памагають приметить…
– И по чём это их примечают? – удивилась Олеся.
– Па делам да па поступкам неправедным, – Хомчиха мрачно посмотрела на девку. – Вот ты ж тожа поддалась искушению, коль сюда пришла, а стало быть, душа у тябе, девка, того, порчаная. И не глядя на твае маладыя годы, кажацца мне, што грехов у тябе уже паболей, чым у иных старых. Так што ты б луччай падумала про…
Изумившись суждению старухи, Олеся дерзко перебила её:
– Ну а вы, бабушка… вы-то каким человеком себя считаете? Праведным или…
Оторопелая старуха заглянула в глаза нахальной девке, хотела было осечь, но вдруг переиграла и задумалась.
– Грешница я, – наконец промолвила она таким тоном, словно сама себе вынесла страшный приговор.
– Но вы же, я знаю, людям помогаете, – смягчилась девушка, – ворожите и от хворей всяких лечите.
– Ага, от хворей… Больш от таких вот, як у тябе… – кивнула Хомчиха на живот Олеси. – Ну, а ежели по правде, то судьба не любить, кали ее спрашивають, а уж кали яще лезуть да вмешиваюцца в дела ее – вот тут-то яна и вовсе гневаецца… Оттого почти все ворожки несчастные. Ну а я… Вот жила б, як все, можа, и возле щастя погрелась бы трошки. Прастому человеку от етой жизни багато не надобно: подавай тёплую хату в мороз да харчей под нос – вот табе и щасте.
Олеся вдруг вспомнила о больном мужике и осторожно спросила:
– А это ваш сын… во дворе?
Хомчиха горестно вздохнула; горькая слеза задрожала на старческих глазах.
Помолчав, старуха ласково прошептала:
– Мой. Самый младшенький. Четвёртый… – не сдержавшись и всхлипнув, она добавила: – Последний. Троих уже схоронила… Вот так вот… А ты говоришь «людям помогаете…»
Поражённая Олеся застыла с ужасом в глазах. Спрашивать что-то ещё она не посмела…
Ни у Хомчихи, ни у Олеси желания разговаривать больше не было.
Лишь два или три раза дав короткие указания, старуха вскоре приступила к главному действию, начав шептать колдовской заговор против чуда природы – зародившейся жизни…