Роковая женщина - стр. 5
Мой взгляд прикован к флейте, вокруг которой извивается эктоплазма, как плющ вокруг шпалеры.
Лицо медиума, подобное маске, по-прежнему плывет в темноте.
– Я слышу усопшую, – произносит она нараспев. У нее такой же механический голос, как у «говорящих машин» Эдисона. – Она вернулась! Изгой. Танцовщица среди почивших. Она никогда не умрет!
И тут я замечаю нечто странное. Эктоплазма возвращается обратно, как уто́к ткацкого станка, меняющий направление.
Она извивается, стремясь к своему источнику, и мягко закручивается в темноте под лицом-маской, вокруг невидимой шеи.
Потом эктоплазма сжимает кольца, как змея. Это уже не кобра, а боа-констриктор, созданный из перьев и тумана.
Она крутится и затягивается, крутится и затягивается…
… и уже не видно лица из-за окутавших его бесплотных колец…
… и слышатся вопли и стоны, стоны и вопли.
Наконец мы вскакиваем с единодушным криком. С иллюзией покончено. Теперь мы уже не публика, а нечто вроде обезумевшего древнегреческого хора.
Кто-то (бог его знает где) заставляет газовые лампы вспыхнуть ярким светом.
Стол с грохотом опускается на пол. Кто-то вскрикивает: ему отдавили палец на ноге.
Я слышу треск моего сломанного карандаша.
После того как стол рухнул вниз, все стихло.
Голова нашего медиума упала, как роза, тяжести которой не выдержал стебель.
Она лежит на столе, с открытыми глазами.
Вокруг шеи закручены витки вязкой эктоплазмы, которая теперь, как ни странно, затвердела и стала неподвижной.
Никто не шелохнется.
Значит, придется мне.
Я подхожу к усопшей.
Дотрагиваюсь до шарфа из эктоплазмы у нее на шее.
Она какая-то влажная и липкая, как пуповина (мне приходилось видеть пуповину благодаря своей пестрой карьере).
Эта мокрая тряпка что-то мне напоминает.
Вспомнила. Некоторые медиумы умеют изрыгать проглоченную марлю, ярд за ярдом, – этот фокус сродни искусству шпагоглотателей.
Однако шпага – это оружие, и нет ничего удивительного в том, что ею наносят удар.
Но никак не ожидаешь, что марлю употребят в качестве гарроты.
На этот раз так и выходит.
Я поднимаю голову. Участники спиритического сеанса стоят, столпившись и по-прежнему держась за руки.
По их лицам я понимаю, что они все еще видят духов.
Что касается меня, то я вижу нечто другое.
Я вижу очень ловкое и загадочное убийство.
Глава первая
Дуэт
Мой друг страстно увлекался музыкой и был не только очень способным исполнителем, но и незаурядным композитором.
Доктор Джон Х. Уотсон (Артур Конан Дойл. Союз рыжих)[7]
Нёйи близ Парижа, август 1889 года
– Не могу поверить, – сказала я Ирен, – что ты согласилась на столь шокирующую вещь, не сказав мужу!