Родственные души. Сборник рассказов современных писателей - стр. 13

Взвилась сирена впереди, где стадион «Локомотив». Сразу завыла ещё одна, за спиной со стороны НИИДАРа. В предрассветных сумерках начали загораться окна в домах. Вой не стихал.

Мы мчались по пустой широкой улице, а от высоток у дороги люди бежали к машинам. У пересечения с северо-восточной хордой я посмотрел налево. Через автостоянку к метро спешили люди: кто-то с сумками, кто-то с пустыми руками. Полицейские подтаскивали барьеры к застеклённому вестибюлю. Их жизнь продолжится, наша – не знаю. Я тронул жену за руку:

– Впереди съезд. Если хочешь, можем спуститься в метро.

Она нерешительно мотнула головой:

– Нет. Хорошо едем.

Я прибавил скорость.

*

До рассвета оставалось два часа, когда потухли фонари. Они гасли секция за секцией и одновременно темнели дома по обе стороны дороги.

Я гнал так быстро, как мог гнать не слишком опытный водитель, по не расчищенной от ночного снегопада трассе. Машину нервно водило. В жалкой попытке удержать контроль я стиснул руль. Правый отбойник, заштрихованный встречным снегом, то удалялся, то загибался мне наперерез, и я осторожно, по градусу, сдерживая панику, выравнивал машину. На пустой трассе я мог бы спокойно ехать посередине, но глупая привычка заставляла держаться в полосе.

Касание отбойника на такой дороге, на такой скорости, – смертельно опасно. А как замедлиться, когда прямо на нас сейчас летят ракеты и каждую секунду они становятся на шесть километров ближе? Дикая гонка с неизвестными временными рамками. Главный приз – жизнь, но это не точно. Поэтому не снимаю ногу с педали и молюсь Форду всеблагому, чтобы не оставил, потому что не верю ни в бога, ни в чёрта. Машина пока не подводит, мчится в темноте, в вое сирен, на восток, так быстро, как может. Нет, так быстро, как могу я.

– Светомаскировка – говорит Лена негромко.

Стрелка спидометра перевалила за сто двадцать, рёв моего маломощного движка без труда пробивает шумку.

– Что? – переспрашиваю я. – Не понял.

– Светомаскировка, – Лена повышает голос. – Помнишь, в детстве в Севастополе? Когда ревели сирены, родители завешивали окна одеялами, и мы сидели при свечах. Даже телевизор нельзя было включать.

Я рассмеялся:

– Конечно, помню. У нас во дворе говорили, что тем, кто нарушит режим светомаскировки, солдаты стреляют в окно из автоматов. Только сейчас какой в ней смысл? Ракете плевать, есть свет или нету.

Странно, я улыбался широко и всерьёз, из груди рвался нервный смех больше похожий на истерику. Наверное, нервная система пошла в разнос. Я уже был готов к любому исходу, лишь бы поскорее, но рядом сидела жена. Лена смотрела строго вперёд, на бесконечный поток мелкого сухого снега, ослепительно белого в свете фар. Почувствовав мой взгляд, она повернулась ко мне. Глаза блестели от слёз.