Родная партия - стр. 39
Сглотнув слюну, я ответил отрицательно. Несколько секунд “отец” выжидал, а потом резко, со всей силы обрушил на стол кулак.
– Ты просто подонок, Андрей! Ты просто урод. Как ты смеешь мне сейчас врать?!
– Я…
– Мы терпели все твои выходки, все до единого. Ты что, думаешь, будто месяц не пил и вел себя прилично, так все тебе поверили? Ты просто ничтожество, Андрей.
– Милый, перестань, – Виктория Револиевна пыталась утихомирить.
Меня изнутри сжало.
– Ты хоть понимаешь, что наделал? – Григорий Максимович схватил за рубашку. Я сопротивлялся:
– Отпусти. Не трогал её!
– Врёшь. Всегда врал, сейчас врёшь. Таково нутро твое, избалованное и гнилое. Стоит мизинцем ковырнуть, как лопнет.
С силой оттолкнул его от себя. В его ладони остался мой рукав.
– Григорий Максимович, пожалуйста, остановитесь! – пожилая Римма встала перед ним на колени. – Вы же слышали – он этого не делал.
– Гриша, остановись, – Виктория Револьевна подошла рассмотреть ссадины. – Не волнуйся, Андрюша…
– Да как тут не беспокоиться? – заорал на неё, потом на “отца”. – Ты рехнулся! Я к ней даже не прикасался.
– Вы пили вдвоем коньяк.
– Она одна пила.
– Потому что решил воспользоваться ею.
– У нас с ней нет отношений. И не будет.
От услышанного Григорий Максимович ещё больше раздражился.
– Лира – дочь высокопоставленного… Твою ж мать, Андрей! Какой же ты подонок. До какой черты тебе предстоит опуститься, прежде чем остановишься? Сто семнадцатая светит за подобное.
– Ты можешь выслушать? Она приехала, общалась с мамой, общалась со мной. Всё! Я проводил до двери, затем ушел спать.
Римму подняли с колен. Ей стало плохо. Я уже задыхался от напряжения.
– Лира твой единственный шанс подняться наверх. Никому не нужен алкоголик и маргинал. А с простой колхозницей у тебя и хрен не встанет. Ты повеса. Золотая молодежь, зажравшееся ничтожество, только и можешь болтать без умолку в ресторанах, – “отец” кинул в раковину оторванный рукав. – Я надеялся на этот брак, чтобы тебя образумить, сделать настоящим человеком. А ты? Хватило на месяц! Погоди, Виктория, сегодня ночью уже придет бухим, в своей же рвоте, – он ещё раз подошел ко мне, загибая пальцы. – Я начинал обыкновенным заливщиком, затем был мастером участка, инженером, замом главного инженера, замом гендиректора, наконец, сам заслужил быть генеральным директором. Мне пришлось строить себя, чтобы достичь высот. Тебе же ничего не пришлось добиваться. Скажи спасибо своей маме, с которой ты появился в этой семье.
Я тебя принял, а ты даже отчество отказался поменять. Неблагодарный. Вот тебе срок, Андрей. До субботы. Делай Лизе предложение, или клянусь – в эту квартиру ты больше не войдешь. Отныне никакого блата и подтирания твоей грязи.