Родная партия - стр. 38
– Ты хоть понимаешь, Андрюш? Мне свобода нужна, ведь я как птица, нуждаюсь в полете! Ну не хочу жить в этом проклятом СССР, хочу ездить по Европе, окунуться в стихи Маяковского, сидя в “Ротонде”, желаю видеться с Нуреевым, мне нельзя здесь жить, я тут умираю, – она встала и зачем-то вознесла руки к потолку, затрясла ими. – У-ми-ра-ю! Отец не отпустит обратно, если не будет штампа в паспорте.
Я смотрел на неё как на безумную. Лира подползла к моему креслу, как довольная своей красотой девушка обвила вокруг. Уложив свою голову на плечо, гладя мою руку и играясь с пальцами, она зашептала ласково:
– Пойми же, Андрюша, кроме тебя у меня никого нет. Никто не поймет. Давай подарим друг другу свободу.
– Ну такое, – мне хотелось сбросить её с себя, как змею. Я почувствовал, как личные границы были нарушены. От неё нужно избавиться, сейчас же, но только без скандала. – Лира, отправляйся домой.
– Но ты не дал ответ.
– Нужно время.
– Сколько? – чувствовалось усиление хватки над моим телом.
– День, может два. Три, не больше.
Минутное молчание. Её хватка постепенно ослабла. Она налила себе в третий раз, сделала два глотка и противно всхлипнула.
– Хорошо, мой мальчик. Хочешь собраться с силами – так и будет. Суббота, шесть вечера, в ЦДЛ. И пусть твой Леонид заберет из дома.
– Ладно… – я силой встал, сбросив с себя Лиру.
Встал в коридоре, дождался, пока она соберется.
– За меня не беспокойся. Внизу, это самое, забыла имя… ждет шофер.
– И не собирался. Спокойной ночи.
Увильнул от пьяного поцелуя, закрыл дверь и просто рухнул в постель. Никакого дневника сегодня.
Но и утром я не получил покоя. Успев побриться и отжаться двадцать раз, сел за стол, чтобы написать: “Дорогой дневник! Не передать словами…” Увы, в дверь застучали.
– Андрей Иванович, к столу зовут, – Римма мягко извинилась за вторжение. Для неё до сих пор кажется опасным пересекать порог моей комнаты. – Очень зовут.
Завтрак шел в мрачной атмосфере. На улице билась апрельская гроза, Виктория Револиевна не по своему поведению молчала. Григорий Максимович на глазах превращался в черную тучу. Он начал:
– Андрей, я хочу услышать честный ответ. Что здесь произошло ночью?
– Мы просто поговорили.
– Всё?
Мной одолевала тревога. Как же любят давить на психику эти совки.
– Всё.
Григорий Максимович, не смотря в глаза, а упершись в мою тарелку, внезапно спросил:
– Ты её изнасиловал?
Виктория Револиевна уронила вилку, а с ней и тарелку с кашей. Римма ухнула.
– Вчера поднимаюсь по лестнице, навстречу Лира – вся в слезах, лицо измазано. Я очень долго тебя терпел, всю ночь не спал и ждал момента, чтобы раз и навсегда положить конец этому. Ответь мне честно, – Григорий Максимович уперся взглядом в меня, заставив ужаснуться. – Ты её хоть пальцем тронул?