Римская сага. За великой стеной - стр. 55
– Госпожа, получается, театр – это часть гармонии?
– Да, конечно! – сразу же подтвердила она.
– И ты говорила, что в каждой части красоты важно увидеть себя со стороны. Как мы видим природу, так?
– Ты правильно всё понял. Ведь «внешняя картина порождается сердцем».
– Э-э… я не совсем уловил последние слова, но неважно! Ты знаешь, я так часто путаю твой голос с голосом моего слепого друга. Иногда он подражает тебе и становится частью тебя.
– Да? Возможно, его душа начинает ощущать гармонию…
– А могла бы ты попросить евнухов дать ему женский халат и рубашку с длинными рукавами, чтобы посмотреть на себя со стороны?
– Со стороны? – удивлённо переспросила она.
– Да, со стороны. Ты же говоришь, что это интересно и важно уметь видеть себя со стороны. Павел сядет на твоё место, а ты послушаешь, как он поёт твоим голосом. Как ты сказала… внешняя картина, кажется?
– О, да! Мы могли бы даже поменяться песнями. Это так интересно! – наконец, загорелась его идеей Минфэй. Она сразу же позвала свою служанку и отправила её вместе с евнухом за платьем. Лаций внимательно следил за остальными евнухами. Те сидели на своих местах и полусонно кивали головами. Это ещё раз убедило его в том, что эти люди ничего не знали – их тёмные, мешкообразные тени под деревьями продолжали лениво слушать игру музыкального инструмента, постепенно сливаясь с темнотой.
Вместе с халатом служанка принесла два светильника. Их поставили рядом с лавкой. Тени уже начинали растворяться в наступающих сумерках, и на небе появились первые звёзды. Зенон натянул на Павла рубашку и длинный халат, и тот стал похож на Минфэй. Сходство было особенно разительным, когда он сел на лавку и взял в руки многострунный инструмент. Следуя замыслу Лация, Павел начал предлагать ей те песни, которые девушка любила больше всего, и старался повторять её интонации, – грустные или весёлые, – чем постоянно вызывал у неё искренний восторг. Минфэй давно так не радовалась. Было довольно темно, и, хотя луна в эту ночь была яркой, Лаций постоянно оглядывался по сторонам, стараясь увидеть или услышать приближение опасности. Но всё было тихо. Тишина заставляла его нервничать всё больше и больше. Стараясь справиться с ней, Лаций предложил Минфэй подойти к краю каменного ограждения, чтобы лучше видеть звёзды. На самом деле, так он хотел избежать нападения хотя бы с одной стороны, со стороны стены. Смотреть в одном направлении было легче, чем крутить головой во все стороны. Юноша взял слепого певца под локоть и помогал ему идти, как будто это была наложница. Та следовала за ними в двух шагах и уже за ней, зевая и покачиваясь, плелись две служанки и два евнуха. Чуть дальше, отстав на несколько шагов, тихо передвигался Лаций. Он постоянно оглядывался на дремлющих евнухов и чёрные тени деревьев, чувствуя, что напряжение нарастает.