Римская сага. За великой стеной - стр. 58

На следующее утро ситуация прояснилась. Из внутреннего города, где продолжались празднования, пришли два евнуха. Губернатор был в это время на праздничном приёме в честь отъезда шаньюя хунну. Евнухи попросили провести их к рабу по имени Ла Цзы. Слуги с почтением провели их на задний двор. Лаций был невероятно удивлён их появлению, но старался сохранить на лице спокойствие, а Павел Домициан, наоборот, поприветствовал, как будто давно ждал их прихода. Евнухи рассказали, что их прислала Минфэй со следующими словами:

– Большому Ла Цзы нечего делать в становище хунну. Его сила мешает его разуму, и он может погубить там и себя, и других. Ла Цзы хочет домой. Но хунну живут в степи, из которой нет дороги домой. Ближняя дорога начинается в империи Хань. Великий голос слепого покорил сердце госпожи, но хунну ещё не научились ценить такой дар. Госпожа будет учить их, но не хочет, чтобы слепой певец остался без внимания и почёта, которые заслуживает больше других. Более того, из зависти его могут убить, а это будет величайшим нарушением гармонии и красоты. Поэтому для него лучше остаться в империи Хань, где его голос везде будут слушать с уважением и почётом. Юный Зе Ной не достоин превратиться в пастуха овец и буйволов за Великой Стеной. Он молод и силён, но глаза выдают его чувства. Поэтому, как только он доедет до становища хунну, его убьют за чувства сердца. Госпожа понимает Зе Ноя, она читает его сердце, но судьба госпожи – служить императору, который заботится обо всех людях империи Хань. Госпожа всегда будет помнить трёх храбрых римлян, которые спасли её красоту и стали на пути зависти и злости. Госпожа просит принять её слова из наших уст. Она не может написать эти слова на бумаге.

Сказав всё это, евнухи встали и, поклонившись, ушли. Лаций с недоумением посмотрел на Павла, но тот витал в облаках от счастья. Зенон с грустным лицом лежал рядом, уставившись потерянным взглядом в стену.

– Она прекрасна, – прошептал он и вздохнул.

– Кажется, вам всё понятно, и только я один остался тут дураком, – возмутился Лаций.

– Ты «увидел мало, но многому удивился», так они говорят, – ответил ему Павел Домициан с таким важным видом, как будто его назначили губернатором. Лаций стал возмущаться, проклиная всех ханьцев и их странные выражения, но его больше никто не слушал. Вечером, когда приехал губернатор с женой, к ним прислали словоохотливых слуг, которые рассказали много сплетен. Оказалось, что когда император увидел, кем была всё это время «последняя наложница», он очень расстроился, потому что понял, что его обманули. Придворного художника в этот же вечер казнили. Император спросил Минфэй, какое желание он мог бы для неё исполнить перед отъездом. Наложница попросила его отпустить трёх римских рабов. Она сказала, что они принесут больше пользы и славы империи Хань, если останутся здесь. Все были удивлены этой просьбе. Но слово императора – закон. Ещё говорили, что накануне ночью во дворец пробрался убийца. Он хотел пробраться к любимым наложницам императора, но был убит. Услышав это, Лаций бросил взгляд на Зенона и Павла. Те с пониманием улыбнулись, а Домициан даже повздыхал, изображая удивление и страх. Они прекрасно знали, что этот убийца был нанят старшим евнухом, чтобы испортить лицо Минфэй, а когда ничего не получилось, его просто-напросто умертвили, обвинив совсем в другом.