Римская сага. В парфянском плену - стр. 26

– Всё сделано, – он держал одной рукой поводья, следя за тем, чтобы его лошадь случайно не поравнялась с лошадью царя, а в другой у него были головы казнённых. Но Ород ничего не ответил, только махнул рукой в сторону камней и даже не повернулся. Начальник охраны посмотрел на него, потом – в сторону холма и, отстав, забросил отрубленные головы в кусты.

Через некоторое время вернулись всадники охраны. Они никого не привезли живым. Им удалось настигнуть нападавших за холмом, но те не захотели сдаваться и их всех пришлось убить. Судя по одеждам и оружию, это были разбойники. Но Орода эти новости уже не интересовали. Он снова задумался о визире Сурене, который тоже принадлежал к роду Михран, как Мирам и его сын. Теперь им овладели мысли о том, как незаметно подготовиться к встрече со своим визирем в Экбатане.

Римляне напоминали умирающих муравьёв. Ветер дул со всех сторон, принося кучи пыли и песка, земля трескалась от жары, и сухие кустарники отрывались от холмов, устремляясь вслед обречённо плетущимся толпам оборванных пленников. Те, кто выжил в первые дни, постепенно превратились в животных, готовых драться за кусок кости или лепёшек, которые им бросали после захода солнца прямо в песок. Другой еды не было. Лаций тоже ел отбросы и делился ими с Варгонтом. Тот чувствовал себя лучше, но ещё плохо ходил. Они почти не разговаривали и больше молчали, слушая то звук шуршащего по песку ветра, то изредка приходящего в себя Павла Домициана. Во время нападения парфян под Синнаками он отбился от своего брата Мария и был схвачен далеко от обоза. Судьбу остальных ветеранов он не знал. Помнил только их имена. Слепого певца даже не связали. Он шёл, держась за последнюю верёвку в связке и иногда пел.

Днём трудно было держаться вместе, но вечером Лаций и Варгонт старались найти Икадиона и Атиллу Крония, чтобы вместе бороться за отбросы еды, воду и защищать друг друга. Павел Домициан обычно до них не доходил. Его часто забирали к себе иллирийцы, которые заставляли слепого певца рассказывать истории и петь им песни, чтобы хоть как-то отвлечься от страха и ужаса дневных переходов. Бывало, что те, кто слушал его ночью, к следующему вечеру были уже мертвы, и он повторял свои рассказы другим пленным.

Больше всего неприятностей доставляли верёвки. Как Лаций ни старался, растянуть их не получалось – конский волос не тянулся. Он даже подкладывал под них куски ткани, смягчал водой и плевал до изнеможения, но ничего не помогало – они всё равно растирали кожу до кровавых ран. Оставалось только подтягивать их повыше и идти так полдня, а потом опускать вниз и ждать привала. Это немного помогало – так кожа растиралась, но не лопалась.