Ричард Длинные Руки – властелин трех замков - стр. 22

Всадники налетели с грохотом и топотом, но я все хоть не в доспехах, но в одежде, что причисляет к благородному сословию, стоптать не решились, только один замахнулся плетью:

– Ты глухой, сосунок?

Я поднырнул под руку, ухватил за кисть и с силой дернул на себя. Он вывалился, как куль, земля дрогнула и застонала от удара закованной в железо туши. Не ожидая, когда поднимется, я повернулся к другому, у меня в самом деле длинные руки, ухватил и точно так же сдернул с коня. Здоровяк грохнулся с таким звоном, будто весь склепан из плохо скрепленного железа. Первый попытался приподняться, но захрипел и снова распластался в пыли, картинно раскинув руки.

– Я сосунок, – согласился я. – Это видно, правда? А кто вы?

Не отвечая, они подали коней, беря нас в полукольцо, а затем окружили полностью. Открытые окна и двери на нижних этажах захлопывались, но из верхних выглядывали любопытствующие горожане. Старший из всадников, огромный красавец в дорогих, но сильно поношенных и с боевыми отметинами доспехах, быстро огляделся, на красивом породистом лице проступало бешенство.

– Ты кто? – заорал он.

– Тот, кто тебя уроет, – ответил я. – Но заупокойную не обещаю.

– Ты?

Не отвечая, я сказал громко:

– Брат Кадфаэль, ты испепели гневом двоих справа, а я вобью в землю по ноздри троих слева. Остальных сожрет наш пес, ему тоже надо чем-то кормиться!

Рука красавца уже выдернула меч из ножен до половины, но пес зарычал и сделал шаг вперед, слегка припал к земле, как перед прыжком, и все застыли, словно вмороженные в лед лягушки.

Красавец наконец сказал надменно:

– Я – Грубер, барон Дикого Поля, а также эрл Натерлига и Гунлара, владетель Дикси и Серых Сосен.

Я прямо посмотрел ему в глаза, и хотя он в седле крупного жеребца, но я смотрю на него, как будто с высоты крыльца взираю на замершего внизу лакея.

– Всего этого лишишься, если не повернете коней и не уберетесь немедленно.

Он ахнул:

– Я?

– Да, – ответил я. – Ты, Грубер, барон, эрл и чего-то там владетель.

– Нас девять человек, – заорал он. – Девять мечей и девять копий!

– Если хочешь попробовать, – ответил я как можно холоднее и небрежнее, – давай, пробуй. Но горожане, что смотрят сейчас, подтвердят, что я вас предупредил и давал шанс уйти живыми.

Голос мой начал вздрагивать, я блефую, как Миклухо-Маклай, что на вопрос туземца, смертный ли он, просто дал ему копье и сказал: а ты попробуй. Но тогда все туземцы рухнули к его ногам и признали богом, а здесь такое не пройдет, не пройдет.

Грубер пожирал меня взглядом, за его спиной всадники затаили дыхание. Он их сеньор, они верны, решает Грубер. А он смотрел на меня цепко, изучающе, и хотя морду старался держать непроницаемой, я читал как на бумаге, что если бы мир был весь отсюда и до горизонта, то никто бы не смел перечить ему, Груберу, но мир, к сожалению, велик, это здесь знает всех, а откуда-то могут забрести совсем странные, про одних говорят, что их тела из железа, другие вроде бы умеют исчезать от ударов, а появляются, как правило, за спиной, а у третьих такие доспехи, что не пробить никаким железом, а только веточкой омелы из подземного мира.