Размер шрифта
-
+

Ричард Длинные Руки – принц-консорт - стр. 25

Я инстинктивно задержал дыхание, ее тело как будто налито горячим молоком, а мое так и вовсе горит и плавится. Ее грудь стала горячее и, наполнившись тяжелым жаром, погружается в меня, как я сладостно чувствую всеми фибрами. Ее дыхание вдруг оборвалось, целую вечность мы не двигались и не дышали, хотя мое сердце бьется так, что подбрасывает ее голову, а у нее колотится часто-часто, как у пойманной любопытной мелкой птички, пугливой и жалобной.

А затем ее пальцы сжались, я слышал резко участившееся дыхание, но это не мое, стараюсь даже отворачивать голову, чтобы мое шло в сторону от ее лица, все-таки аромат вина и закуски с луком и чесноком…

По ее телу пошла неспешная волна, затем еще одна и еще, сперва такие же медленные, еще не знающие, угаснут ли тут же, потом быстрее, жар наполнил ее тело и пытался перелиться в мое, но я весь как раскаленная плита, мое ответное пламя встретило ее огонь на полдороге. Я услышал сдавленный вздох, по ее телу прошла судорога, я ухватил и пытался прижать к себе, но спазм выгнул ее дугой, она страшно вскрикнула, лицо перекосилось, некоторое время ее тело трепетало, как крылья бабочки под сильным ветром, затем силы покинули, и она безжизненно рухнула мне на грудь.

Я прислушивался к ее хриплому надсадному дыханию, затем ее затуманенные глаза приоткрылись, в них проступило дикое изумление.

– Я… жива?..

– Еще как, – ответил я, – а вот я… не знаю, выживу ли…

Она застыла, на лице проступил ужас, затем отчаяние, она прошептала упавшим голосом, полным горечи:

– Ах ты, гад… что ты… наделал…

– Что? – спросил я.

Она прошептала с болью:

– Я столько магической силы набрала!.. Я столько… никогда раньше… Я бы могла такое сделать…

Я пробормотал:

– Прости…

– Гад волосатый, – сказала она с отвращением и отчаянием, – как же я, дура, могла столько набрать… а потом так глупо все выпустить разом? Впустую!

– Зато мне, – пробормотал я, – удалось сохранить… как ты и говоришь… магическую силу… в неприкосновенности.

Она посмотрела люто.

– Что?

– Ну…

– Не дам! – крикнула она. – Не позволю!.. Ни мне, ни тебе!

И вцепилась в меня, как коршун в цыпленка.


Все-таки мы оба зря гордились своим самообладанием, верностью интересам дела, отстраненностью от всякого такого, чистым разумом Гегеля, потому что за остаток ночи успели еще не раз зарядить магической мощью друг друга и так же бесцельно и глупо, если с точки зрения Гегеля, а то и самого Иммануила Канта, разрядить.

Когда наступил рассвет, мы встретили его не только выжатые и обессиленные, но и стыдившиеся взглянуть друг на друга.

Страница 25