Резервация 2 - стр. 16
– Не смей так больше говорить! – рявкнула Мирра. Ее злые глаза полыхали каким-то странным, первобытным безумием. И Ане показалось, что сейчас сумасшедшая индуска бросится на нее, желая придушить.
Минуту, а может быть целых пять, в салоне маленького красного Фиата, стояла напряженная тишина. Две женщины не смотрели друг на друга, но ни одна из них не хотела уступать. Мирра сидела, склонившись над рулем, зло раздувая ноздри. А Аня смотрела в темноту окна, разглядывая отражение салона.
– Хорошо, – наконец произнесла Аня, повернувшись к Мирре. – Я не буду. Но и ты прекрати меня обвинять в том, что я выжила. Ты даже не представляешь, через что, я, блядь, прошла!
Мирра молчала. Она слышала слова Ани, но и другие голоса тоже. Эти шипящие звуки, доносившиеся с заднего сидения. Мерзкая, худосочная тварь, с жилистыми руками и вытянутой головой, говорила ей о том, что девчонка права. Что Гая уже сожрали черви и, пока не поздно, ей стоило бы повернуть обратно. Сдаться. Вернуться домой. Вот только дома у нее больше не было. Сделав шаг, переступив эту черту, она запустила цепь событий, которые приведут ее в мрачные затворки Голдтаунских тюрем. Где она будет содержаться до окончания своей жизни, как пособница террористов. Единственным, кто мог что-то изменить, был ее муж – полицейский Гай Пател, таинственно исчезнувший в резервации.
– Назад пути нет, – сказала Мирра.
Аня кивнула:
– Назад – нет. Но если хочешь подольше продержаться в гетто, послушайся советов тех, кто выживал тут чертовых пятнадцать лет. Мы на самых задворках, вокруг нас все еще пустыня. Песчаный район с его гнильем находится впереди и ночью соваться туда не стоит. Мы дождемся утра и поедем, как только встанет солнце. И не потеряем больше времени, чем, если застрянем в этих песках.
– Хорошо, – согласилась Мирра. – Хорошо.
Ее вдруг охватила слабость. Руки больше не удерживали руль – упали на колени. Она закрыла глаза в надежде, что шепот с заднего сидения затихнет. Но тварь не думала умолкать. Она все говорила и говорила о Гае, и о том, что ничего уже нельзя изменить.
Ты слишком слаба, – шептали тонкие губы твари, – посмотри не себя, ты больна. Ты помутилась рассудком, когда Гая не стало. Тебе нужно вернуться и покаяться. Лечь в клинику для душевнобольных и умолять, чтобы у тебя не забрали детей. Там ты должна бороться, а здесь ты давно проиграла. Эта девчонка, эта лгунья, она заведет тебя в лабиринты гетто и бросит, не раздумывая, при первой возможности.
– Погаси свет, – попросила Аня. – И поспи. Я посижу на стреме.